Смерть Билла Штоффа
Шрифт:
– Сделаем, - важно кивал головой стриженый под "бобрика" Кеша, покидая с другом ряды покупателей.
– Во народ, а!
– злопыхал Дамкин.
– Нет, я понимаю, когда мы, бедные литераторы, продаем свою книжку! Это же наше детище! А эти спекулянты проклятые!
– Скоро честному литератору совсем уже жить не на что будет, согласился с ним Стрекозов.
– Смотришь, какой-нибудь козел скоро будет говорить, что это он написал!
К литераторам подошла пухлая женщина.
– А эту книжку можно детям читать?
– спросила она.
– Конечно! Прочитают роман, и из
Покупатели резво расхватали "Билла Штоффа". Наиболее сообразительные просили поставить им автографы, и литераторы без ложной скромности надписывали на титульной странице любезные слова.
Когда от тиража осталось меньше десяти экземпляров, сквозь толпу протиснулся милиционер Хибабулин. Он был в штатском костюме, зато на его стриженной голове красовалась огромная багровая шишка, а правая рука хранилась на перевязи в гипсе.
– Здравствуйте, - сообщил Хибабулин литераторам.
– Чем это вы тут занимаетесь?
– Да вот, издательство "Популярная литература" напечатало нашу книжку, - ответил Дамкин.
– Нас поставили продавать.
– Вашу книжку? Вы что же, писатели?
Бестолковый Хибабулин ухватился за книжку и начал судорожно листать страницы перевязанной рукой. Это оказалось крайне неудобно, так что через минуту Хибабулин положил книгу обратно на ящик и задумчиво посмотрел на Дамкина.
– А это, случайно, не секс и порнография?
– спросил Хибабулин, показывая указательным пальцем на книжку.
– Знайте, что сейчас идет борьба с сексом и порнографией. Это ихняя западная провокация против нашего трудового народа! Партия не потерпит в нашей стране секса и порнографии!
– Ну, ты скажешь!
– воскликнул Дамкин.
– Ты посмотри, Билл Штофф - это ковбой, пастух по-нашему. Он скачет на коне! Какая тут порнография? Просто веселый, развлекательный роман. Покупай, не пожалеешь!
– Я такие книжки не читаю.
– Ну, а какие ты читаешь?
Хибабулин задумался.
– Сейчас я читаю работу Ленина... Эта... Как ее...
– с трудом припомнил он.
– "Империализм" и этот... Как его...
– "Вампириализм и Империя-кретинизм"?
– предположил Дамкин.
– Точно, он!
– обрадовался милиционер.
– Мне по службе положено. А так я люблю книжки о любви... Классику там разную, - Хибабулин помотал головой, как бы смахивая охватившее его оцепенение.
– Ладно, я пойду, я сегодня не на службе, можете продавать, что хотите.
– Что это у тебя рука перевязана?
– заботливо спросил Дамкин.
– Пустяки! Дежурил я в тот день возле редакции газеты "Путь к социализму". Стою спокойно, никого не трогаю, и вдруг сверху кто-то горшком кинул и случайно попал по мне, - Хибабулин потрогал шишку и поморщился от боли.
– Голову мне повредил, а когда я упал, то еще и рукой ударился о мусорный ящик... Зато теперь я стал старшиной!
– Как тебе удалось такая головокружительная карьера?
– воскликнул Стрекозов.
– Неужели, после попадания в тебя горшком?
– Нет! Представился случай, - сказал милиционер.
– У нашего старшины Джанибекова крыша поехала, вот меня и сделали старшиной. Такие дела...
– Этот Джанибеков что, сошел с ума?
– Ну. Мы дежурили в ресторане, и тут один гражданин стал хулиганить, бил посуду, приставал к официантке. Старшина Джанибеков хотел вежливо его вывести, подошел к нему, а хулиган взял стул и ударил Джанибекова по голове. Ну, старшина, когда встал с пола, залепил ему промеж глаз, тот сразу же копыта откинул.
– Замечательно!
– всхрапнул Дамкин.
– Никогда не любил ресторанных хулиганов. Стрекозов, какая у нас милиция классная, надо про них повесть написать!
– Ничего замечательного, - отозвался милиционер.
– По документам этот хулиган оказался вовсе не хулиганом, а вторым секретарем горкома товарищем Итартассовым. А Джанибеков ему по морде дал, нос расплющил, ногу сломал, почки отбил и пиджак порвал. Вот и пришлось отправить Джанибекова в психушку. У нас начальник милиции - майор Иван Сидорович Толковый говорит: "Раз у старшины Джанибекова не все в порядке с мозгами, и он не может перед тем, как бить клиента, проверить его документы, надо назначить нового старшину. Кто у вас тут в отделении самый крутой?". "Милиционер Хибабулин!
– отвечает капитан Ложкин, начальник отделения.
– Он ранение на службе получил. Очень толковый парень". "Толковый парень - это то, что нам нужно!
– обрадовался майор Толковый.
– Делай его старшиной!"
Дамкин сочувственно покачал головой.
– Опасно быть старшиной! Никогда не знаешь где споткнешься. Куда не плюнь, всюду вторые секретари! Нет, мы со Стрекозовым предпочитаем секретарш!
– Ладно, заболтался я с вами. Мне сегодня гипс снимать. Пока!
– Будь здоров!
– пожелал Дамкин.
Когда Хибабулин скрылся среди прохожих, Стрекозов толкнул Дамкина в бок.
– Понял, как определяется рынок? Партия не любит, следовательно, народу нужны секс и порнография! Вот что надо писать!
– Светка не станет перепечатывать.
– Это смотря как написать!
Продав последний экземпляр радостному школьнику, литераторы сложили выручку в целлофановый пакет. Пересчитать деньги они решили дома, чтобы не возникло искушения сразу же их потратить...
– Эх, надо было по пять рублей продавать, - сетовал Дамкин. Некоторые граждане не хотели покупать нашу книжку только из-за того, что она так дешево стоит.
– В следующий раз продадим по пять. Станем миллионерами, поедем во Францию, въедем в Париж на белом "Мерседесе" и в новых кроссовках, ухмыльнулся Стрекозов.
Ударник "Левого рейса" лихо застучал по бонгам, гитарист ударил по струнам, Шлезинский начал петь новую песню.
– За белой стеной строили Храм
Неведомым мне Богам.
По каменной кладке стекала вода
На землю к моим ногам.
Был жертвенник пуст, как внезапный смех,
И только монах в тени
Негромко молил простить нас всех
Богиню Любви!
Сквозь собравшуюся перед "Левым рейсом" толпу протолкнулся работяга с обмусоленной папиросой во рту и пропитым лицом. Под глазом работяги синел фингал. На его голове сидела грязная кепка, настолько замусоленная, что создавалось впечатление, будто ее владелец часто использовал кепку вместо тарелки.