Смерть его игрушка + эпилог
Шрифт:
– Вот ты сам говорил, что наслаждаешься страданиями. А не может быть такого, что тебе будет в удовольствие наше расставание? Или страх за меня, если меня всё-таки похитят?
Просто должна была это спросить. Я поверю ему, просто не хочу бояться.
– Даш, есть удовольствие тела, и удовольствие души. Это другое удовольствие. Они разные. Не знаю, как тебе объяснить.
Неужели он растерялся? Не бывает же такого?
– Милая, такое чистое, высокое счастье, как ты нельзя сравнивать с мрачными и тяжёлыми
Он завёл машину. Правильно, надо домой - мне завтра на работу, а уже одиннадцать.
Но уйти от разговора? Нет уж.
– Ром, что они говорили про гипноз и про… э…
Как бы это сказать-то, а?
– Почему Андрей решил, что ты применял гипноз на мне? И почему разозлился?
Нет, кажется, не то.
Но я просто не могу подобрать слов!
Он смотрел на дорогу. Потом прервал мой поток мыслей:
– Он подумал, что я с помощью гипноза заставил тебя лечь в постель?
Ровно так, без эмоций. Но и без улыбки.
– Кажется, да. Наверное.
Вроде бы и выражение лица не изменилось, но… как будто появилось в нём что-то злое.
– Даша, он не может так думать.
– Он сказал что-то вроде ‘взялся за старое’.
Вот теперь Роман точно сердит.
– Я никого не насиловал с тех пор, как покинул Ад.
Что? Что?!
– А… до того?
Он заглушил мотор, и я обнаружила собственный двор за окнами машины. Неожиданно. Я и не обратила внимания.
Мне сейчас совсем не интересно глядеть в окна.
Он посмотрел на меня - почему-то очень грустно.
– Ты и так меня боишься… Разве я могу тебе рассказать про себя всё?
– Ты же сказал, что сейчас ты другой. Что ты изменился.
Он кивнул. Просто молча кивнул.
– Ну тогда всё нормально. Я тебе верю.
– Даша-Даша… - Он покачал головой.
– Ты себе не веришь…
Настроение его переменилось резко и вдруг. Только что - печаль, смятение… Мгновение, и он пришёл в ярость.
– Хорошо, пусть так! Сколько угодно слушай Дюфо! Ты можешь бояться, можешь спрятаться хоть на краю света - тебе никуда от меня не деться! Пусть я злодей, но тебя, моя принцесса, никто не спасёт!
Он схватил меня за плечи и жёстко поцеловал. В этом было мало желания - скорее, он утверждал свою власть.
Потом вышел из машины, вытащил меня за руки и щёлкнул кнопкой сигнализации.
Обнял за талию, приподнял мой подбородок и объяснил, глядя прямо в глаза:
– Да, всё правда. До смерти я был убийцей и насильником. В моё поместье мистики неоднократно посылали охотников, и теряли лучших из них. Они сами делали попытки, зная, что за неудачу заплатят жизнью. Потому, что у меня была сила. Тёмная сила!
Роман улыбался, широко и зловеще, глаза в сумерках превратились в провалы, горящие мраком, и сейчас он был похож на Дьявола, как
– Моя милая девочка, я делал всё, что хотел, и на чужое мнение мне было совершенно плевать. Если я хотел какую-то вещь, то брал её. Чужое владение, фамильные ценности, породистые лошади - люди боялись обратить моё внимание на что-то. Если мне нравились женщины, я брал их, и их согласие или возражения меня нисколько не волновали. Я был чудовищем, Даша, и необязательно слушать Дюфо или Оборотня, чтобы узнать об этом. Да, я изменился после Ада, но если ты в это не веришь, мне всё равно. Ты - моя, и ничто не может это изменить.
Он хотел меня напугать? Ну разве что шокировала внезапность. А в остальном…
Я вывернулась и обняла его сама.
– Ром, не надо меня пугать. Больше всего на свете я боюсь того, что ты меня бросишь. Прости, если я веду себя как-то не так. Но ты, кажется, говорил, что сделаешь всё, что я попрошу? Как же это?
Он смягчился и немного успокоился.
– Девочка, это так.
– А если я попрошу оставить меня?
Роман покачал головой:
– Ну разве что кроме этого.
Думаю, если выяснять дальше, мы найдём много этих ‘кроме’.
Хорошо, я не буду. А что делать? Никаких конфронтаций, я ничего не добьюсь возражениями. Он позволяет мне только одно - быть слабой женщиной в его объятиях. Но я ему не игрушка! Он будет со мной считаться, рано или поздно. И пусть всё будет так, как он говорит, я своё возьму.
Только останься со мной, мой любимый.
– Пошли домой.
Я взяла его за руку и направилась к подъезду.
Он за два шага догнал меня и властно обнял за плечи, словно утверждая свои права.
Только одно - мне уже очень любопытно.
– Ром, а с кем ты играешь в шахматы по средам?
– Потом.
Равнодушный, твёрдый ответ. Понимаю, не хочешь говорить. Но что может быть страшнее того, что я уже о тебе знаю?
Ого. Неужели этот - Рольсен?
Или кто-то подобный - охотник на Лану?
87.
– Даш, идёшь завтракать?
Кажется, Роман повторяет это второй раз.
– Даша!
Да, я слышу. Надо, наверное, ответить? Хотя бы пошевелиться.
– Даша, проснись.
Я правда очень хочу сказать что-нибудь.
Постель просела под тяжестью, и холод его прикосновенья стал потихоньку разгонять вязкий дурман.
– Сегодня ляжешь пораньше. Ты спала совсем мало, но на работу опаздывать нехорошо. Если, конечно, хочешь работать. Ты можешь совсем бросить. Давай вместо этого ты выспишься - мы можем провести целый день в постели. А?
Я, наконец, продрала глаза. Практически буквально.
– Ром, заманчиво, но я должна работать. Послезавтра суббота, я буду с тобой весь день, если хочешь.