Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Да, конечно, в бедных крестьянских избах вповалку спали, отчего ничего хорошего кроме уголовщины не было, но чуть заводилось имущество, самосознание, рассудок – разнополые существа стремились к обособлению своей жизни, во всём, и в главном, и в мелочах, и, может быть, особенно в мелочах. Чтобы всё женское ни в коем случае не походило на всё мужское. Я не поняла из книжек, сколько же лет нашей цивилизации, но возьмём условную цифру в десять тысяч лет, она ещё помещается в сознание, и скажем себе – вот десять тысяч лет девочек воспитывали отдельно от мальчиков, и что ни говори, а размножались люди исправно. Потом несколько десятилетий в некоторых странах девочек стали учить в общих школах с мальчиками, и в этих именно странах люди стали размножаться еле-еле. И вообще в них завелся какой-то червь, обесцвечивающий и быт, и нравы, пожирающий ту неуловимую субстанцию, из-за которой мы называем вещи и явления аппетитными.

Я,

собственно, не против учения и воспитания, это было бы с моей стороны дьявольской неблагодарностью – приобщиться к познанию, а потом проклясть его. Нет. Пусть в одном пакете с банкой познания обязателен пузырёк скорби, я выдержу. Я против того, чтобы женщин учили и воспитывали так же, как мужчин.

Закончив общеобразовательную школу и университет наряду с мужчинами, прочтя тысячи книг, написанных в основном ими же и про них, я могу клятвенно уверить вас – я приобрела знания о чужом мире, обзавелась навыками выживания в чужом мире, но я так ничего и не поняла о себе. В книгах описывалась мужская цивилизация, и понятно почему – мужчины дорожат собой и боятся забвения. Рядом с ними существовала и женская цивилизация, но она куда меньше стремилась себя зафиксировать. Женщины не дорожат собой (они часто и не ощущают свою отдельность, то, что называется «индивидуальностью») и не боятся забвения. Да, я читала, смотрела, думала, но, как правило, увиденное и прочитанное было не обо мне и не про меня. Всё это очень интересно и мило – Христос, Наполеон, Шумахер и пр., – но мне-то что делать? Для спокойствия мне надо в этой чужой цивилизации сидеть подальше, с толпой таких же, как я, подозрительных людей с грудями, и якобы аплодировать. Не потому, что мне эта цивилизация шибко нравится, а чтоб не заметили, до чего она мне не нравится, а уже не укрыться никуда, меня насильно втягивают в её туловище, заставляют жить по её стандартам, радоваться её радостям и плакать над её бедами. А я бы на её могиле сплясала с удовольствием.

Можно было бы взять, к примеру, Христа, но лучше уж мы возьмём Шумахера для начала. Нельзя же сразу со всеми ссориться. Михаэль Шумахер, гонщик, победитель множества соревнований, чемпион мира, богач, суперзнаменитый человек, кумир.

Вообще-то их пруд пруди, этих чемпионов мира. Каждый день масса двуногих всерьёз считает себя чемпионами мира. Но Шумахер и тут отличился, он чемпион чемпионов, потому что, когда с адским визгом по скользкому треку начинают носиться маленькие приплюснутые машинки, он, сидя в своей машинке, каким-то образом выигрывает у кого-то полсекунды или даже секунду. А у секунд бывает разная стоимость, и эта, шумахерская, стоит очень дорого. И вот он – удачник сна жизни, и всё у него есть: успех, слава, деньги, любовь (можно себе представить, какой спрос на рынке половых услуг в отношении такой добычи!), и мильёны мелкокалиберных херов-шумахеров, рассекая пространство, знают его, почитают как своего святого, рассуждают о том, что у хитрого немца наверняка есть какие-то технологические секреты, ибо победители мира всегда знают какой-то секрет, не правда ли?

Весь этот разветвлённый, роскошно обставленный подробностями мираж, который каким-то чудом возникает из бесполезного и некрасивого занятия, из умножения скорости убийства времени (вот откуда адский визг!), из сдавленных взбесившейся силой тяжести мужских тел, где закипает обезумевшая от гормонов кровь – часть великого марева, растворяющего все ценности жизни. Подвигом считается, когда человек сделал что-то на секунду быстрее условного соперника, а жизнь Вани и Фани, которые двенадцать лет считают на ладонях копейки, чтобы вырастить реальных детей, подвигом не считается. Это так, проза, чёрствый хлеб трудодней, а в почёте всё бесполезное, лишнее, какието дурацкие игрушки… Но ведь нам в колыбельке одинаковые погремушки давали, правда девочкам розовые, а мальчикам синие, тут ещё были рудиментарные отлички, однако мальчики по своим погремушкам, видимо, всю жизнь скучают.

Я ведь не утверждаю, что вижу мир правильно, – но я так его вижу, и что теперь? Скажем, я учила в школе историю. Лучше бы ничего не учила, ей-богу. Вот я люблю во всех исторических музеях посещать отделы первобытной культуры. Какая-то невольная гордость за человека овладевает мной при виде первых проблесков здравого смысла и творческого разума. Человек старается, человек выбивается в люди. Сколько поэзии в этих нелепых скребках, неуклюжих иглах, наивных бусах, толстом смешном стекле… я знаю, что тогда мы были вместе – но не так, не так, как сейчас, а иначе, – так вот, совершенно очевидно, что племена жили различно, что у одних – и жилища толковые, и разделение труда, и воспитание детей, и практическая магия, а у других с прогрессом напряженка, зато есть агрессия. Агрессия хитра, изобретательна и, пока не выработает свой ресурс, неутомима. Казалось бы, что проще – вырасти, воспитай, расчисти, придумай, сотвори своё – и владей по праву. Но ещё проще взять дубину и отобрать чужое, и не в размерах естественного аппетита, а в размерах непостижимого для меня космического охренения. Меня всегда злило, что мужскую агрессию объясняют животными инстинктами. История не знает слона, вознамерившегося управлять всеми слонами Индии, или волка, объявляющего себя главным волком Евразийского континента.

Завелся давно, в тайной древности, этот вирус, и пошло-поехало. Сотни историков описали жизнь Наполеона, и не всё, но многое из написанного я прочла. Пыталась понять. Способность понимания, вообще-то, конечно, дефицит, но я стараюсь, стараюсь. Чего добивался этот человек? Он стал во главе оригинальной страны, надорвавшейся в социальных революциях и сильно сократившей национальный интеллектуальный запас путём отсечения человеческих голов от тела. Наличных французов никак не хватило бы, чтобы обеспечить сколько-нибудь последовательное и грамотное управление теми территориями, которые Наполеон собирался завоевать и частично завоевал. Как он представлял себе и представлял ли эту самую, желанную и возлюбленную, власть над миром? Как бесконечный парад войск? Чтобы с утра до вечера слышать «Ура императору!» на всех языках? Сколько лет? Бесконечно, всегда? И случайно ли в сумасшедших домах сидит такое количество мужчин, воображающих себя именно Наполеонами? Хочется собрать всех подобных «героев» мировой истории в единую кучку и ласково-ласково, как тяжелобольных, спросить их: ребятки, н у, а теперь, когда всё минуло и вы наигрались, навоевались, наплескались в крови, скажите, объясните – зачем?

Какого рода это удовольствие? Что вы думаете и воображаете, когда говорите о власти над миром, – вы, не имеющие власти над собственной жизнью? Когда вы умрёте? Кого вы полюбите? Какой цвет глаз будет у вашего ребёнка? Какая форма женских туфель войдёт в моду через пять лет? Не знаете. А берётесь управлять. То есть – уничтожать. За это вы попадаете на скрижали вашей истории, истории агрессии. И ваши историки пишут о солидных причинах, по которым надобно было лишить жизни столъко-то живых людей. Сколько именно, ведь никто никогда точно не знает. Исторические цифры приблизительны – тыщу туда, тыщу сюда. Батальоны нолей, не лезущих в голову. Нас-то, баб, я думаю, долгое время и в расчёт не брали.

А всё это нужно было учить и сдавать– ну, туда, куда мы сдаём всё выученное. Я зубрила, стараясь не вникать, да вникать и не просили, поскольку, в бытность мою школьницей, вся история человечества рассказывалась бегло и кратко, как печальный тяжкий сон, прерванный великой социальной революцией, после которой наступила власть справедливости и планомерного расцвета.

Здесь винюсь – соблазнилась я этим соблазном. Насчёт красных-прекрасных комиссаров, которые за счастье народа бьются. Там ведь хитро было, там чёрный кристалл кромешной лжи обрамляли золотые слова о братстве, свободе, бескорыстии, а в России всегда есть почва для этих семян, наверное, процентов пять-шесть населения всегда по природе, не по рассудку привержены к нестяжательству, к искомому труду на благо, чтоб от каждого по способностям, каждому по труду. Это основной принцип, значит, развитого социализма. Чем плохо? И церковь христианская об том же толкует и благоразумно прибавляет: но – не здесь.

Кстати, у родителей моих был в заводе цирковой номер – они при гостях просили меня, маленькую, спеть песню Булата Окуджавы «Надежда». «Я всё равно паду на той, на той далёкой, на гражданской, и комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной». Фурор был полным – я пела, как запомнилось: «… и комиссары в пыльных членах…». Хорошая оговорка, характерная, но любила же я советские святцы – лет до шестнадцати хватило, – где командир полка бредёт по берегу, и след кровавый стелется по сырой траве, и страна огромная встаёт на смертный бой, в миру воспеты, кажется, все полезные профессии, а любовь может быть только настоящей. До сих пор тащусь от советских картин пятидесятых годов, где румяные юноши в неимоверно стильных пиджаках отстаивали перед ярой мордой быка-коллектива своё право на индивидуальные виньетки в хрустальной классике идеологии. Представляю себе, с каким ужасом смотрели подобные фильмы цепные псы империализма в своих гав-гарвардах, понимая, что в эти головы помещается только одна идея, и если срочно не внедрить туда вторую, конец всему.

Вообще на моих глазах в рекордный срок произошла удивительная мегадрама: полный исторический реванш отрицательных героев советского искусства. Все эти предатели, стяжатели, подлецы и жулики, которые плевали на общее дело и обустраивали свои животишки, все, кто запирал сало в тумбочку, спекулировал импортной техникой, воровал у дворянских старушек антиквариат, записывал дачу на жену и машину на тестя, кто в поте лица доставал дублёнки и варил джинсы на продажу, – все, до распоследнего эпизодического лица, восторжествовали в реальности. Социализм был сожран взбунтовавшимися отрицательными героями до основанья, под слабые замогильные стоны пыльных комиссаров…

Поделиться:
Популярные книги

Дядя самых честных правил 7

Горбов Александр Михайлович
7. Дядя самых честных правил
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Дядя самых честных правил 7

Хозяйка старой усадьбы

Скор Элен
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.07
рейтинг книги
Хозяйка старой усадьбы

Кодекс Охотника. Книга X

Винокуров Юрий
10. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
6.25
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга X

Шатун. Лесной гамбит

Трофимов Ерофей
2. Шатун
Фантастика:
боевая фантастика
7.43
рейтинг книги
Шатун. Лесной гамбит

Proxy bellum

Ланцов Михаил Алексеевич
5. Фрунзе
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
4.25
рейтинг книги
Proxy bellum

Последний попаданец 2

Зубов Константин
2. Последний попаданец
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
рпг
7.50
рейтинг книги
Последний попаданец 2

Средневековая история. Тетралогия

Гончарова Галина Дмитриевна
Средневековая история
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.16
рейтинг книги
Средневековая история. Тетралогия

Дворянская кровь

Седой Василий
1. Дворянская кровь
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
7.00
рейтинг книги
Дворянская кровь

Дайте поспать! Том IV

Матисов Павел
4. Вечный Сон
Фантастика:
городское фэнтези
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Дайте поспать! Том IV

Запределье

Михайлов Дем Алексеевич
6. Мир Вальдиры
Фантастика:
фэнтези
рпг
9.06
рейтинг книги
Запределье

Совок 4

Агарев Вадим
4. Совок
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.29
рейтинг книги
Совок 4

Идеальный мир для Лекаря 8

Сапфир Олег
8. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
7.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 8

Жандарм 3

Семин Никита
3. Жандарм
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Жандарм 3

Мастер 3

Чащин Валерий
3. Мастер
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 3