Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)

Добрынин Андрей Владимирович

— Ну, хоть одна зацепка все же будет, — сказал Терранова. Они с Де Камиллйсом распрощались, уговорившись встретиться на следующий день к вечеру. В дневных выпусках газет Терранова прочел о «трагедии в офисе предпринимателя сомнительной репутации», о «тяжелых потерях в рядах мафии» и даже об «остановке мотора семейства Скаличе». Терранова всегда терпеть не мог внимания прессы к деятельности семьи, но тут его разозлила еще и явная несправедливость, выразившаяся в переоценке роли усопшего. «Мотор, тоже мне, — фыркнул Терранова. — Только и умел, что тянуть деньги со всех мелких лавочников в округе, а от серьезных дел всегда умудрялся отвертеться». Не порадовало его и суеверное почтение газет к убийце, которого в одной статье называли «неуловимым мстителем», в другой — «ангелом смерти, не нуждающимся в оружии», а в третьей — «героем-одиночкой, очищающим город от мафии». «Да он просто мясник! И, похоже, еще и маньяк к тому же, — возмутился Терра-нова. — Они что, боятся его, что ли?» Настроение у Террановы к моменту встречи уже испортилось, а когда ему пришлось понапрасну прождать Де Ка-миллиса два часа в итальянском ресторанчике на Брайтон-Бич, он уже не находил себе места от раздражения. «Где шляется в такое время эта полоумная обезьяна?» — бормотал он себе под нос. Никаких опасений он не испытывал, все-таки Де Камил-лис — не Берганцоли, на одном месте он не сидит и выйти на него нелегко. Терранова безрезультатно обзвонил из ресторана несколько мест, где мог находиться исчезнувший компаньон, и в отвратительном настроении отправился домой. Там он, не обращая внимания на изумленный взгляд жены, хватил за ужином вместо обычного красного вина несколько бокалов неразбавленного виски, отключил телефон и завалился отсыпаться за предыдущую беспокойную ночь.

Проснувшись, он почуял запах свежей типографской краски. Жена не осмелилась его будить и положила сверток утренних газет на столик у изголовья. Первый же аршинный заголовок заставил Терранову подскочить на кровати: «Смерть палача мафии». Подзаголовок пояснял: «В бруклинской пиццерии неизвестным из двух пистолетов расстреляны обедавший там влиятельный член мафиозного клана Скаличе Франко

Де Камиллис и трое его телохранителей». В статье сообщалось, что стрелявший был в темно-зеленом костюме, больших зеркальных очках и носил бородку. Стрельба продолжалась не долее минуты. Никто из сицилийцев даже не успел выхватить оружие — все были тут же убиты наповал. Газета отмечала, что подозрения, как и в случае с убийством Берганцоли, падают на вступившего в неравный поединок с мафией профессионального наемника Виктора Корсакова, в свое время отличившегося во Вьетнаме. Вывод газеты подкреплялся тем, что на месте преступления оказались брошены два пистолета «беретта», официально зарегистрированные в полиции и принадлежавшие лицам, служившим телохранителями у мистера Берганцоли. Оба эти телохранителя погибли вместе со своим шефом, а их оружие было похищено. «А мы-то, ослы, и забыли проверить, на месте ли пистолеты, — крякнул Терранова, но тут же сам себя урезонил: — А что изменилось бы, если бы и проверили? Дело в другом: как он сумел вычислить Де Ка-миллиса? Парня несколько лет не было в Нью-Йорке, он приезжает и тут же начинает получать всю нужную ему информацию. А что, если кто-то из наших сумел на него выйти и его руками убирает соперников? Но кто? Может быть, Марко? Зачем ему это — неужели хочет сделаться доном? Кишка тонка у этого чистоплюя».

Лука Терранова так и не успел узнать, что смерть Де Камиллиса и его собственная близкая смерть стали результатом стечения обстоятельств. Случайного. В Бруклине Корсаков встречался с кое-какими людьми, знакомыми ему еще по работе на Чарли Пратта. Чарли и его люди работали сейчас на семейство Скаличе — осуществить свою мечту и сделаться великим среди черных братьев Чарли так и не удалось. Поэтому верхушку семейства знакомые Корсакова знали неплохо. В разговорах прозвучали имена Де Камиллиса и Террановы; один собеседник похвастался, что с таким крутым человеком, как Де Камиллис, он постоянно обедает в пиццерии «Кальтанисетта» — разумеется, не за одним столиком. Другой собеседник рассказал, что Терра-нова пошел по стопам великого Лански и организовал в порту своеобразную форму транспортного рэкета, когда сгружаемые товары волей-неволей приходилось перевозить на грузовиках, принадлежавших семье Скаличе, и под охраной ее же людей. Разумеется, Терранове приходилось контролировать прохождение грузов и иметь своих людей в профсоюзе докеров. Недавно докеры решили выставить дополнительные требования по оплате труда, и было назначено профсоюзное собрание, на котором ожидалось присутствие Террановы. Те, с кем говорил Корсаков, в криминальном мире являлись мелкой сошкой и понятия не имели о том, в каких отношениях их старый приятель находится с семейством, иначе скорее согласились бы отрезать себе языки, чем проболтаться.

Собственно, желание отрезать себе язык появилось у того мелкого торговца наркотиками, который похвастался, что каждый день видит за обедом самого Де Камиллиса. Хозяин пиццерии обратил внимание на то, что сразу после убийства один из его постоянных клиентов прекратил посещать заведение. Этой информацией заинтересовались люди Ди Карло и быстро выколотили из болтливого торговца всю подноготную. Убивать его не стали, так как его труп никому не был нужен, но лечиться бедняге после допроса, перешедшего в экзекуцию, пришлось целый год. Что же касается Террановы, то он после смерти Де Камиллиса решил во все деловые поездки надевать бронежилет, отчего его фигура, и без того бочкообразная, раздулась еще больше. Повсюду он появлялся в сопровождении внушительной охраны. И все же ни охрана, ни бронежилет его не спасли: охрана — потому, что любая охрана, со- стоящая из людей, неважно видит в темноте, бронежилет -- потому, что Корсаков имел дурную привычку стрелять (и попадать) в голову, а бронежилет, как известно, на голове не носят.

Профсоюзное собрание закончилось, как и следовало ожидать, затемно, улыбающийся Терранова, пожимая всем руки, проследовал в окружении тело- хранителей и ликующей толпы к выходу из клуба докеров. Автомобили и охрану он оставил у заднего выхода из клуба, а сам направился к парадному, куда специально для него должны были подогнать один-единственный «Кадиллак». Ошибка его состояла в том, что он недооценил хитрости противника. Корсаков вовсе не считал скопление охраны и лимузинов возле одного из выходов гарантией того, что жертва покинет здание именно через этот выход. Наоборот, подсознательно он сразу склонился в пользу парадного выхода. Терранова забыл еще и о том, что мощные микрофоны и шум толпы позволяли сметливому человеку на расстоянии в несколько десятков метров определить, что происходит в помещении. Слоняясь поблизости, Корсаков услышал рев и взрыв аплодисментов после заключительной тирады ведущего. Шум перемещался в вести- бюль, однако то не был гул негромких реплик, которыми выходящие с собрания обычно обмениваются друг с другом, — слышались восторженные возгласы и здравицы в честь «старины Луки» и «молодчины Луки». Такое могло происходить лишь в присутствии самого триумфатора, сопровождаемого к колеснице толпой. На белых шторах, закрывавших окна вестибюля, плясала многорукая и многоголовая масса теней, медленно двигавшаяся к парадному выходу. Корсаков, стараясь держаться подальше от света, падавшего из окон, не спеша направился по переулку туда же. Когда к парадному выходу подкатил черный лимузин, Корсаков окончательно уверился в том, что правильно выбрал позицию. Выделить в повалившей на улицу толпе кубообразную и слегка раскоряченную от собственной массивности фигуру Террановы оказалось проще простого. Корсаков вытащил из-за пояса пистолет, Терранова сделал один шаг, другой, повернулся вполоборота, разговаривая с кем-то... Метрах в пятидесяти от выхода из клуба в темноте полыхнули вспышки. Терранова не успел среагировать на звуки выстрелов, потому что первая же пуля, выпущенная из мощного пистолета, пробила его висок, пронизала навылет череп и, выйдя с противоположной стороны, вырвала височную кость, обрызгав всех стоявших рядом мозгом и кровью. Терранова взмахнул руками — при его могучей комплекции этот жест выглядел комично — и всей своей огромной массой навзничь грохнулся об асфальт. Стрельба прекратилась мгновенно, хотя жертва и успела получить три пули в голову и в шею, и потому телохранители не смогли определить, где находился стрелок. Выхватив оружие, они принялись метаться в разные стороны, кто-то бросился вызывать «Скорую помощь», кто-то попытался помочь раненому, но было уже поздно. Простреленная голова Луки Террановы покоилась в быстро расползавшейся луже крови, рот недоумевающе приоткрылся, и закатившийся глаз с тем же недоуменным выражением уставился в звездное небо. Таким и запечатлел покойного репортер «Кро-никл», которому вместо скучноватой заметки о рутинном профсоюзном собрании неожиданно удалось сделать сенсационный репортаж. Через несколько часов Корсаков с улыбкой читал этот репортаж, сидя в удобном кресле самолета, выполнявшего рейс на Брюссель. В противоположном направлении через океан летел другой самолет, в котором сидел спешно вылетевший из Неаполя в Нью-Йорк Марко Галло. Джо Скаличе поручил ему взять на себя руководство семейством, верхушка которого редела на глазах. Надо сказать, что по-собачьи преданный семье Марко на сей раз принял поручение без всякого энтузиазма. Вылавливать в десятимиллионном городе стреляющего без промаха маньяка с кучей паспортов ему еще не приходилось.

Возле здания насосной станции, расположенного на берегу небольшого водохранилища, стоял фургон водопроводной компании. В нескольких сотнях метров за плотиной, там, где горная речка делала поворот, белели строения виллы, окруженной ухоженным парком. К реке от виллы уступами спускались террасы и тянулись дорожки, вдоль которых возвышались статуи римских богов. Рабочие в форменных комбинезонах водопроводной компании не смотрели в сторону виллы, по горло занятые своим делом. Судя по их суете, насосной станции предстояло подвергнуться нешуточному ремонту. Слышались команды, туда-сюда перетаскивали лестницы, козлы, какие-то агрегаты, часть рабочих принялась возобновлять побелку стен. Тишина царила только в стоявшем поодаль фургоне. В прямоугольном чреве фургона имелся особый отсек, отделенный от основной части кузова глухой звуконепроницаемой стенкой и совершенно незаметный для постороннего, который вздумал бы открыть дверцы и заглянуть в кузов. Отсек был набит звукозаписывающей аппаратурой, принадлежавшей итальянской разведке. Новейшая установка американского производства, для предоставления которой итальянским коллегам потребовалось разрешение самого президента, позволяла прослушивать и записывать все разговоры в закрытом помещении на расстоянии свыше километра. Интерес к горной вилле объяснялся тем, что она была через подставных лиц приобретена неаполитанской мафией-каморрой и превращена в место проведения важных совещаний. Агентура полиции и разведки в рядах каморры в последнее время отмечала возросшую активность международных контактов криминальных структур: неаполитанской, сицилийской, американской. Кроме того, в кругах, близких к мафии, стали необычно часто мелькать лица явно не итальянского происхождения, большинство из которых знало по-итальянски лишь несколько обиходных слов и уж совсем не владело ни неаполитанским, ни сицилийским диалектами. Были замечены также выходцы с Востока, скорее всего иранцы, судя по их подчеркнутому аскетизму, набожности и чопорному поведению. Настораживала та почтительность, с которой местные мафиози относились к этим загадочным людям: она однозначно указывала на складывающееся зловещее партнерство. Слежка за подозрительными иностранцами позволила установить лишь их имена, скорее всего фальшивые, и то, что они находятся в стране абсолютно легально. Контакты между высшими лицами различных мафий отмечались в последние месяцы чуть ли не ежедневно, позднее, после появления гостей с Востока, в этих встречах стали участвовать и они, однако совещания с участием всех сторон происходили лишь несколько раз на вилле, за которой немедленно организовали постоянное наблюдение. В чердачном помещении насосной станции установили мощные телескопы и съемочную аппаратуру с дальнобойной оптикой, а подслушивание велось из специального фургона, замаскированного под фургон водопроводной компании. Разведчикам приходилось вести самые настоящие ремонтные работы, зато в окрестностях насосной станции перестали слоняться мрачные личности, ненавязчиво

интересовавшиеся природой возникших неполадок и ходом ремонта. Утечка сведений через руководство водопроводной компании практически исключалась, так как агентом разведки являлся сам председатель компании и производство работ исправно отражалось во всех технологических и бухгалтерских документах. Постепенно удалось выяснить, что в ведущихся контактах принимают участие главарь одной из мощнейших нью-йор-ских семей мафии Джо Скаличе, бароны сицилийской мафии Козимо Наварро и Карло Арредаменти, неаполитанцы Гаэтано Турко и Микеле Пезенти. Фотографии всех этих людей были получены во время съездов на вилле, однако содержание переговоров тогда узнать не удалось, поскольку по поводу предоставления установки в пользование итальянцам еще только шли переговоры. Неожиданно американцы сделались на удивление уступчивы, прислали установку, помогли смонтировать ее на грузовике, обучили итальянских операторов. Причина такой перемены крылась в докладе аналитиков ЦРУ, где говорилось, что зафиксированный космической съемкой строящийся объект на севере Ирана является скорее всего суперлабораторией по производству наркотиков из местного растительного сырья. По мнению аналитиков, на такое предприятие иранцы могли пойти только в сотрудничестве с крупными криминальными структурами Запада. Основным рынком сбыта готового сырья должны были стать США, основными путями транзита — Турция и, как ни странно, Россия. К подобным соображениям руководство ЦРУ отнеслось скептически, однако приходилось признать их определенную логичность — так безукоризненно логичен порой оказывается бред сумасшедшего. Вчитываясь в доклад, вновь и вновь его обсуждая, начальство пришло к выводу, что происходящие события оставлять без внимания нельзя: необходимо предоставить итальянцам соответствующую аппаратуру, но в то же время получить постоянный доступ к результатам наблюдения и прослушивания. С последним итальянцы легко согласились, полагая, что сотрудничество в борьбе с наркомафией не может нанести вред ничьим национальным интересам.

Замеченные наблюдателями подозрительные европейцы в высоких совещаниях участия не принимали. Большая их часть проживала во флигелях виллы и караулила ее территорию, хотя тем же занималась и охрана из местных бандитов. Было ясно, что этим людям предстоит выполнить какую-то более важную задачу, нежели простая сторожевая служба, поскольку для охраны виллы не составляло труда набрать сколько угодно готовых на все здешних уроженцев. Полученные фотографии позволили установить личность некоторых из загадочных чужестранцев. Таких набралось трое, все — американцы, все ранее воевали в качестве наемников в различных «горячих точках» планеты — в Конго, Катанге, Южном Судане, Центральной Америке, служили инструкторами в армиях различных государств. Впрочем, преступлений в обычном смысле слова за ними не числилось. Данные были получены из ЦРУ, которое через различные подставные организации само постоянно занималось вербовкой отрядов наемников для укрепления армий антикоммунистических режимов. Напрашивался вывод о том, что в данном случае имело место формирование своего рода подпольной армии, призванной решить в некой точке «х» серьезные военные задачи, далеко превосходящие уровень заурядного терроризма, — для последнего требуются скорее фанатики, чем профессиональные солдаты. Те иностранцы, которые не были опознаны, сохранили свое инкогнито, видимо, потому, что происходили из Европы и не работали ранее под эгидой ЦРУ. Оставалось непонятным, для чего мафии понадобилось набирать профессиональный военный отряд: она прекрасно умела решать задачи по устранению неугодных руками собственных киллеров, создавая порой для этой цели даже специальные организации вроде «Мердер инкорпорейтед» Луиса Бухалтера и Аль-берто Анастазиа. Стоило, однако, принять на веру головокружительные выводы доклада аналитиков из ЦРУ, как все становилось на свои места: в борьбе с воинственными горными племенами, для которых война — образ жизни, а промысел наркотиками — главный источник доходов, не могли пригодиться даже самые кровожадные городские бандиты, умеющие стрелять из-за угла, скрываться с места преступления и заметать следы, но не знающие толком ни современного оружия, ни полевой тактики на различных театрах военных действий, ни тем более восточных языков.

В последние дни вокруг виллы наблюдалось явное оживление. Взад-вперед сновали грузовички, из которых выгружали и вносили в погреб продукты и напитки; на одной из террас расставлялись столы и стулья для банкета; привезли ракетную установку для фейерверка; между деревьями натягивали гирлянды для праздничной иллюминации. Активизировались и службы безопасности мафии: председатель водопроводной компании сообщил, что выставил на улицу двух самозванцев, отрекомендовавшихся офицерами финансовой гвардии, однако сделал это лишь после того, как те успели ознакомиться с документацией по ремонту насосной станции и водопровода на горном плато. Прибавилось и число охранников, фигуры которых мелькали теперь не только на территории виллы, но и по всей округе на лесных прогалинах, полях и дорогах. Охранники не преминули осмотреть насосную станцию, заглянули и в фургой, однако пункты наблюдения и прослушивания были достаточно хорошо замаскированы, а так называемые рабочие вели себя достаточно естественно, чтобы не возбудить подозрений. Вдобавок водопроводная компания начала в окрестностях ремонт старых акведуков, сооруженных еще в XVII веке, что явно не могло преследовать никаких разведывательных целей и потому должно было успокоить бандитов.

Наконец утром к вилле начали съезжаться шикарные лимузины: мощные, дорогие, но не слишком броские «Мерседесы», «Роллс-Ройсы», «Бентли». Отечественные «Феррари», «Ламборджини» и «Бу-гатти» мафиози явно недолюбливали из-за своей приверженности к традициям и консервативному стилю жизни. Впереди и позади лимузинов следовали автомобили с охраной и свитой. У въезда на территорию виллы кортежи встречали охранники в строгих черных костюмах, белых сорочках и галстуках, но с автоматами через плечо, а также седовласый распорядитель, указывавший каждой процессии, куда ей надлежит проезжать и где разместить машины. Въезжая на территорию поместья, машины исчезали в аллеях, и приехавшие затем появлялись из-под лиственных сводов уже пешком, все сплошь, от босса до охранника, одетые с одинаковой старомодной чопорностью. Наемники, стоявшие группами по два человека вдоль дорожек среди статуй, не составляли исключения, и лишь некоторые из них выделялись среди итальянцев своей шевелюрой, чересчур светлой для уроженцев юга. Большая часть охранников осталась коротать время за столиками под полосатыми тентами, специально расставленными в стороне от главного пиршественного стола, дабы рядовые не мешали веселиться генералам преступного мира. Вилла была построена недавно, и разведчикам не составило особого труда заполучить в возводившей ее архитектурно-строительной фирме и общий план поместья, не претерпевший при новых хозяевах особых изменений, и план внутренних помещений главного здания. Поэтому приемные устройства подслушивающей аппаратуры без колебаний решили нацелить на окна большой гостиной на втором этаже, служившей при нужде и конференц-залом. Тончайший лазерный луч пролег между кузовом фургона и широким полотнищем стекла, выполняя роль провода, по которому до преобразователя докатывались малейшие колебания стеклянной поверхности, вызванные человеческой речью и другими звуками внутри комнаты. Преобразователь вновь выстраивал эти колебания во внятную речь. В наушниках операторов прозвучали первые реплики, завертелись бобины магнитофона. Секретное совещание главарей наркомафии началось, с самого начала перестав быть секретным. Какое-то время оно протекало без присутствия одной из заинтересованных сторон, а именно гостей с Востока. Двое мрачных чернобородых мужчин неопределенного возраста подъехали на одном-единственном «Мерседесе» с одним-единственным охранником лишь после того, как Джо Скаличе подвел черту под первой частью совещания, заявив: — Дело мы им наладим, но оно должно находиться под совместным контролем: наши специалисты и управляющие, наша охрана. Весь поток продукции нам следует держать под контролем, ничего не должно уходить налево. Транзит по их территории организуют они под нашим контролем, дальше перевозка становится исключительно нашим делом. Сбыт сосредоточивается всецело в наших руках. Здесь мы должны быть едины: если халатники решат полностью захватить дело в свои руки, они не должны продать без нас ни единого грамма, и все их попытки создать собственную сбытовую сеть надо пресекать решительно и жестоко. Да, жестоко! — с нажимом повторил Джо. — Мы собрались здесь для того, чтобы получить выгодного компаньона, а не для того, чтобы собственными руками вырастить сильного соперника. Жесткий контроль над транспортировкой и особенно сбытом — наша единственная гарантия. Они — хозяева положения у себя в стране, потому что действуют от лица государства. Наши государства нам не помогают, но мы останемся у себя хозяевами положения до тех пор, пока контролируем сбыт. Если мы сумели остановить колумбийцев, которые находятся у нас под боком, то этих-то тем более остановим, но только при одном условии: если будем держаться вместе. Они могут попытаться сиюминутными выгодами подкупить нас поодиночке, но мы не должны поддаваться соблазну. Мы, христиане, — для них не люди, мы — неверные собаки, с которыми можно поступать как угодно. Мне приходилось вести дела и с турками, и с арабами, и я знаю, о чем говорю, а те, с которыми мы сейчас имеем дело, — самые оголтелые из всей этой публики. Их цель — не только заработать большие деньги: они считают, что с помощью наркотиков сумеют сделать христиан слабее. Что ж, мы должны только возблагодарить господа за то, что он внес в их мозги такую дурацкую мысль. Мы-то знаем, что, если есть спрос, всегда появится и товар, но одно дело, когда рынок насыщен всякой суррогатной отравой, и другое — когда на нем в достатке качественного, чистого товара по приемлемым ценам. Мы можем насытить рынок отличным товаром по доступной цене, и потому мы имеем право контролировать рынок, и контролировать жестко. То, чем мы занимаемся, — слишком серьезное дело, которое не может вестись без жесткой руки. Что касается конкретных цифр, то справедливой долей для нас я считаю семьдесят процентов прибыли, тем более что и вложенный нами капитал на сегодняшний день составляет примерно семьдесят про центов от всего капитала, вложенного в проект. Будем помнить: в данном случае мы не имеем дело с людьми чести. Поэтому будем держаться жестко и упорно стоять на своем.

— А как мы поделим полученные семьдесят процентов между собой? — спросил по-английски голос с сильным акцентом.

— Законный вопрос, дон Гаэтано. Прибыль, как мне представляется, было бы справедливо распределять соответственно величине капитала, вложен-дого в дело. Однако при этом не следует забывать и о вкладе в успех предприятия, внесенном каждым из участников, то есть об умственном капитале. К примеру, мы не можем не принять во внимание усилия дона Гаэтано по формированию наших, так сказать, вооруженных сил. Думаю, что нам следует создать специальную согласительную комиссию для руководства совместным проектом. Она, в частности, займется и учетом вложений, пропорционально которым будет распределяться прибыль.