Смерть и немного любви
Шрифт:
Глава 8
Квартира, оставшаяся у Селуянова после развода, была огромной и неухоженной. Жена не стала делить жилплощадь, так как с самого начала было известно, что ее будущий новый супруг является в Воронеже довольно крупной шишкой и с квартирными делами у него все в большом порядке. Николай выбрал себе сферу обитания – большую комнату и кухню, где старательно поддерживал порядок и чистоту, а на оставшиеся две комнаты и просторную прихожую просто махнул рукой. Сюда частенько наведывался Юра Коротков, который жил в крошечной двухкомнатной квартирке вместе с женой, сыном и парализованной тещей и который, проведя несколько часов в тишине и покое просторных селуяновских хором, немного оживал и набирался сил. Самой большой удачей он считал те вечера, когда жена, среагировав в очередной
Сегодня Юре повезло. Когда он утром стал собираться на работу, жена в очередной раз подозрительно спросила, куда это он намылился в субботний день. Удивительным было то, что за последние четыре года Юра не пробыл дома ни одной субботы, но каждый раз его сборы на службу сопровождались подозрительными вопросами и нелицеприятными выводами из коротких вежливых ответов. Супруга со вчерашнего дня была в скверном настроении, поэтому заставить ее сказать заветные слова, открывающие Короткову путь к вожделенному селуяновскому дивану в пустой комнате перед открытым окном, большого труда не составило. Чем грубее и грязнее были слова, которые произносила жена, тем «сильнее» и «глубже» мог себе позволить обидеться Юрий.
– Я чувствую, ты была бы рада, если бы я умер и больше тебе не мешал, – сухо сказал он, открывая входную дверь и подхватывая на плечо ремень своей сумки. – Ночевать буду на работе или у Кольки, отдохни от меня, может, поймешь наконец, что нельзя третировать людей до бесконечности.
Субботний день прошел в бегах и хлопотах, Николай занимался Маратом Латышевым и его алиби, а Юра посвятил часть дня Екатерине Головановой, чье поведение ему не нравилось и казалось подозрительным. Конечно, маловероятно, чтобы она одна совершила два таких сложных и заранее подготовленных убийства, но выступить инициатором она вполне могла. Вместе с кем же, интересно? С родителями Элены? С матерью Турбина? С брошенным любовником Маратом Латышевым?
Другая часть дня ушла на странную Веронику Матвеевну Турбину, которую на седьмом десятке внезапно одолела охота к перемене мест. Конечно, суббота была не самым удачным днем для таких исторических изысканий, потому что в мае уже начался дачный сезон и застать кого-нибудь дома было трудновато. Но все-таки кое-какие наметки у него появились.
Домой к Селуянову они приехали вместе, встретившись на середине дороги. По пути зашли в большой универсам и накупили кучу продуктов. Правда, покупал в основном Коротков. Так бывало всегда, когда он приходил к другу в гости с ночевкой. Первое время Коля еще пытался разыгрывать гостеприимного хозяина и готовить ужины для Короткова, но Юра быстро пресек кулинарные тренировки Селуянова.
– Коля, меня дома кормят такой едой, на которую я смотреть не могу. И дело не в том, что Лялька плохо готовит, просто у нас четыре рта на две не очень большие зарплаты, и ей приходится экономить. Конечно, я бы на те же самые деньги питался совсем по-другому, но разве я могу ей хоть слово сказать поперек? У нее на все один ответ: когда будешь приносить в дом столько денег, сколько Иванов, Петров или Сидоров, вот тогда и будешь мне указывать, как тебя кормить и какие продукты покупать. Что я могу ей возразить? Что я не виноват, потому что во времена моей молодости получать юридическое образование и работать в милиции было престижно
Селуянова это устраивало.
Нагрузив полные авоськи какими-то немыслимыми соусами, приправами, овощами, названий которых Селуянов даже никогда и не слышал и представления не имел, как их готовить и с чем есть, и которые Юра покупал по одной-две штучки, они быстрым шагом двинулись к Колиному дому.
– Чем пахнет у тебя из сумки? – спрашивал невысокий Селуянов, робко заглядывая снизу вверх в лицо массивного Короткова и судорожно сглатывая голодную слюну.
– Не скажу, – строго отвечал Юра, для которого наивысшим удовольствием было заставить друга мучиться в догадках. Он никогда не говорил заранее, что собирается готовить и из каких именно продуктов. Но получалось всегда отменно.
– Сволочь ты, Коротков, – обижался Коля. – Ты же знаешь, я все могу вытерпеть, кроме неудовлетворенного любопытства. Ну скажи, чем пахнет, а? Маринованный чеснок?
– Нет.
– Черемша?
– Нет. Коля, отстань, – расхохотался Коротков, распахивая дверь подъезда. – Через час узнаешь.
– Да ты охренел! – возмутился Николай. – Я за час сдохну от голода и любопытства.
– Будешь себя хорошо вести – пущу на кухню посмотреть на работу мастера, – пообещал Коротков.
Они устроились на кухне. Юра повязал фартук и принялся чистить и резать овощи, а Селуянов разложил перед собой листки с записями, вырванные из блокнота.
– Короче, Латышев сознался, что был в момент убийства возле Кунцевского загса, – сообщил он, рассказав Юре вкратце свою эпопею с Маратом и его подружкой Емельянцевой.
– А кто видел его машину? – поинтересовался Коротков, мелко нарезая лук и утирая тыльной стороной ладони слезы.
– Честно говоря, никто. Это я сблефовал, – признался Коля.
– Что, вот так, внаглую?
– Ну, не совсем. Какая-то зеленая машина была, это точно, есть человек, который ее видел. Но номер – это, конечно, полет фантазии. Оказалось, «в цвет».
– И что за человек?
– Парень, на соседней стройке на кране работает. Сидит высоко, глядит далеко. Я первым делом к этим строителям и кинулся, хорошо, что они по субботам работают. Крановщик сказал, что площадь, на которой находится загс, с его места хорошо просматривается, и он туда все время поглядывает. Сам скоро жениться собирается, поэтому интересно. Вот он и вспомнил, что примерно в начале одиннадцатого от загса через площадь на большой скорости отъезжала машина зеленого цвета.
– Повезло тебе, – кивнул одобрительно Коротков. – И что дальше собираешься делать?
– С тобой советоваться, – усмехнулся Николай. – Кроме того факта, что Латышев был возле загса, у меня против него ничего нет. Я говорил со следователем, он категорически отказывается производить обыск у Латышева с целью найти пистолет.
– Он прав. Неделя прошла, если пистолет до сих пор у него, то он там и останется, так что сделать обыск никогда не поздно. А если он его уже сбросил, то обыскивать тем более бессмысленно. Теперь только комбинации всякие проводить остается, с радикальными мерами мы уже опоздали. В конце концов, людей, заинтересованных в том, чтобы сорвать свадьбу Бартош и Турбина, оказалось слишком много, и убийство мог совершить любой из них. Просто Марата там видели, а остальным повезло, их никто не увидел и не узнал, но это же не значит, что их там не было. Та же Голованова или старуха Турбина. Или сама мамаша Бартош. Совершила убийство, внесла сумятицу в работу загса, сунула кому-то пистолет, например Кате, которая находится неподалеку и старается не попадаться на глаза невесте. Катя быстренько уезжает на машине Марата, который ждет ее возле загса. Вот и вся недолга. Так что или обыскивать квартиры всех, или затаиться и действовать исподтишка.