Смерть и «Радостная женщина»
Шрифт:
— Большую часть времени, — проговорил Лесли, и краска гнева вдруг залила его миловидное лицо, — Китти плакала, а я пытался ее утешить. — Гневался он недолго, вспышка негодования быстро угасла. — Ничего душераздирающего, просто ей нужно было выплакаться. Она ничего мне не говорила об этом загадочном часе. Полагаю, вам известно, что вы не единственный, кто спрашивал меня об этом? Вчера ко мне приходил ваш сын.
— Я этого не знал, но не удивляюсь. — Доминик не сказал отцу о походе к Лесли и о своих поисках в этом направлении. Похоже, он ничего и не раскопал. — У нас с ним
— Нет, это не его слова, но в общем и целом беседа сводилась именно к этому. В былые времена я мог сказать, что она обратилась бы ко мне. Мы близко дружили, росли вместе, она была мне как младшая сестренка, но мой отец все разрушил своим ужасным замыслом. А чего еще было ожидать? Китти странная, милая, забавная, искренняя, но при этом очень одинокая. Я души в ней не чаял. Думаю, она во мне тоже, пока отец все не испортил. Вчера я действительно спросил ее, почему она не звонит мне, когда ей плохо, а Китти сморозила какую-то чушь. Мол, у меня теперь нет телефона. Как будто это причина вычеркнуть меня из своей жизни. Вы что-то сказали?
— Нет, — Джордж покачал головой, — продолжайте. К кому она обратилась бы, если не к вам?
— Вообще-то парни вьются вокруг нее, как пчелы, куда бы она ни пошла, но я не могу себе представить, чтобы она обратилась к кому-то из них. Думаю, это был бы человек постарше. Тетка, например, та, что ее растила, да вот только она умерла около года назад. Ее управляющий, милый старикан, она знает его всю жизнь, или Рей Шелли, неофициально он ее дядя, они всегда прекрасно ладили друг с другом, особенно после того, как он попытался заступиться за меня, когда разразился этот скандал. Пожалуй, это все. Ну, что, невелика от меня помощь?
— Возможно, не так уж и мала.
— Не поймите меня превратно. Я хочу помочь Китти, а не вам. Не обижайтесь, я знаю: вы исполняете свой долг. Но я не полицейский, я всего лишь друг Китти.
— Ладно, — сказал Джордж, примиряясь с тем, что его исключили из числа людей, — это понятно. Между прочим, надеюсь, мой сын ясно дал понять, к какой категории он относится? — По мелькнувшей в глазах Лесли улыбке он понял, что Доминик заслужил теплый прием в этом доме.
На пороге Джордж обернулся и добавил:
— Да, вот еще что. Наверное, вам приятно будет узнать, что мы все-таки нашли человека, подтвердившего ваши показания. Оказывается, в конце улицы живет один углекоп, работающий в ночную смену в Уоррене. Он вылезал из шахтерского автобуса на углу, когда вы свернули на эту улицу. Теперь мы довольно точно знаем время. Без четверти одиннадцать плюс-минус две минуты. Вот так.
— Понимаю, — медленно проговорил Лесли. — Что ж, спасибо за добрую весть. Пару дней назад она обрадовала бы меня гораздо больше. Как вы говорите, теперь это уже не имеет большого значения.
— Мы только вчера вечером вспомнили про шахтерский автобус. Будь иначе, я бы вам раньше
— Очень вам благодарен, мы берем фургончик Барни Уилсона, когда он не пользуется им. Он дал мне запасной ключ, чтобы я мог брать машину, когда нужно. Он держит его в гараже департамента, что на автостраде, поскольку дома гаража нет.
— Вы надежный парень, — похвалил его Джордж, выходя на лестницу. — Многие не побоялись бы доверить вам и своих жен.
Он медленно ехал домой и думал: что ж, эта встреча кое-что дала, хотя остались кое-какие досадные мелочи. Например, «Радостная женщина», это захудалое творение низменного происхождения и затрапезного вида, за которое проницательный торговец готов был выложить целых шестьсот фунтов. Есть ли связь между картиной и смертью Армиджера? Она не укладывалась в версию, которую Джордж начал обдумывать после вчерашнего визита к Китти, но, если картина окажется ценной, может статься, что связь есть. Во всяком случае, такую возможность следует рассмотреть, и повнимательнее.
Впрочем, если убийство совершено из-за денег, то уж, конечно, речь идет не о нескольких тысячах, которых, возможно, и стоит это в высшей степени значительное произведение искусства. Речь может идти только обо всех деньгах Армиджера, тех самых, которые, как наивно полагал Лесли, рано или поздно должны были достаться ему. Четверть миллиона или около того. Неужели он действительно смирился с мыслью, что придется обходиться без них? Даже если он не мог поправить свои дела и был внутренне готов жить в столь непривычной ему бедности, разве нельзя допустить, что он согласился бы пойти сколь угодно далеко, поняв, что судьба предоставляет ему сказочную возможность вернуть себе богатство?
Нет, об этом можно забыть. В тот вечер Лесли ушел из «Веселой буфетчицы» безо всяких дурных намерений. Он хотел прогуляться до дома пешком. Что ж, так он и поступил. Это подтверждается вполне убедительными показаниями углекопа. Он не стал бы околачиваться у пивной и, случайно увидев паническое бегство Китти, возвращаться в павильон, чтобы завершить начатое ею дело. Это исключено. К тому времени Лесли уже был в Комербурне — в миле с четвертью от места преступления. Если убийца он, значит, возвращение в павильон было намеренным, но намерение это зародилось внезапно. Может быть, он услышал крик Китти и поспешил на помощь?
Джордж пришел к этой мысли, лишь когда ему, наконец, стало ясно, что он уже не сомневается в невиновности Китти. Он не понимал, чья это заслуга — то ли самой Китти, то ли Доминика. Во всяком случае, Джордж не удивился. Он всего лишь признавал истину, установленную двадцать четыре часа назад. Признавал с большим опозданием.
Не Китти. Кто-то другой. Кто-то, кому она позвонила из Вудз-Энда? Допустим, возбужденная Китти сказала кому-то, что Армиджер лежит без сознания в амбаре. Допустим, этот кто-то имеет или неожиданно находит вескую причину добить Армиджера. Вину можно свалить на Китти. Редкая удача. Такой шанс выпадает раз в жизни.