Смерть и семь немых свидетелей
Шрифт:
— Это новость! Есть у нас какой-нибудь параграф против нарушителей покоя семейного очага? — Коварж проворно ухватил еще кусок.
— Будешь рисовать, Петр, — капитан принес стопку канцелярской бумаги и карандаш. — Рисовать поручик любит, — поделился он с Гронеком. — Гораздо хуже с написанием бумаг, здесь у него никак не клеится. Всегда в конце концов писать приходится мне. Но завтра сия чаша тебя не минует. Будешь вести протокол. А потом все продиктуешь Ружене, она напечатает. Черт возьми, кончай жевать пирог, оставишь Яника без завтрака.
— В Старом Городе, — бормотал Коварж с полным ртом, — живут в основном одинокие дамы в расцвете лет… — он наконец прожевал кусок, — позаботятся…
Старый адвокат, которому льстили слова поручика, самодовольно
— Так, прежде всего — план местности. — Коварж пододвинул к себе лист бумаги и нарисовал прямоугольник. — Это главное здание. К нему под прямым углом примыкают два крыла, восточное — над железнодорожными путями и рекой — и западное — над косогором с автомобильной дорогой. — Два прямоугольника дополнили рисунок. — Все здания связаны между собой на всех этажах. Каждое крыло закапчивается башней, которая называется…
— Бастион? — подсказал из своего угла Гронек.
— Верно. В бастионе западного крыла — главные ворота, перед ними мостик через ров. Здесь у нас двор… закрытый первой прямой стеной. Вторая стоит полукругом, так что между ними расположен этот… как его… барбакан. Такой выдвинутый вперед укрепленный дворик. Одна дверца со двора, другая снаружи, от нее ведет тропинка через край леса вниз, к железнодорожному полотну. Так. В барбакане ряд скульптур. Кошмарных. — Коварж быстро нарисовал ряд из семи кружков, потом, чуть поколебавшись, у самой дверцы разместил восьмой, побольше. — Незаконченная скульптура, — пояснил он. — А здесь место, где была найдена убитая. — Около пятого кружка появился знак X. — Моя версия: убийца стоял на нижнем выступе постамента, который, кстати сказать, самый широкий из всех, и сверху нанес смертельный удар. Теперь перейдем в замок.
Янда обошел стол и, встав за поручиком, склонился над его плечом.
— В первом этаже главного здания никто не живет, здесь будет постоянная выставка художественных ремесел. Сейчас помещения ремонтируются, но в интересующее нас время никто из строителей там не работал. Не знаю, бывают ли они там вообще, я пока не видел ни одного. В западном крыле ряд комнат, — в прямоугольнике появились поперечные линии, — в которых размещается коллекция мебели. Теперь восточное крыло, в нем живут. Начнем с края, от бастиона. Здесь большое помещение, сейчас — склад труб и досок для строительных лесов: в замке готовятся проводить капитальный ремонт. Далее квартира управляющего. Прямо со двора можно войти в прихожую. Из нее двери ведут вправо, на кухню и в большую комнату, и влево, в маленькую каморку. В ней постоянно живет Иво Беранек, заведующий хранилищем. В последние дни у него ночевал квартирант. — Петр Коварж пририсовал прямоугольничек второй постели, — архитектор Яначек, занимающийся подготовкой большой выставки. Двоим в этой конуре должно быть довольно тесно.
— Почему этого архитектора не поселил у себя управляющий? — Янда показал на прямоугольники двух гораздо больших комнат.
— Меня это тоже заинтересовало. Потому, ответили мне, что управляющий — человек со странностями, присутствие постороннего мешало бы его работе. И он бы беспокоил сожителя, потому что рисует в основном ночью.
— Ян Рафаэль Седлницкий, — произнес Янда громко. Из темного угла послышался звон стекла: старый адвокат переставлял бокалы.
— Как же, — подал он голос, — знаю, знаю… Пишет монументальные композиции с большим количеством фигур. В первое мгновение ничего не можешь разобрать, а когда рассмотришь, поймешь идею — дух захватывает! Хороший художник. Еще он пишет женские портреты на фоне пейзажа, в них чувствуется влияние итальянского Ренессанса… С удовольствием познакомился бы с ним. С большим удовольствием. Какой он?
Капитан не ответил. Взял план первого этажа и стал рассматривать его вблизи.
— Из этого пока ясно, — заметил он, — что Беранек может контролировать Яначека, и наоборот. Седлницкого — никто.
Коварж тем временем на новом листе нарисовал еще три прямоугольника.
— Второй этаж, —
Доктор Гронек оставил в покое бокалы в буфете и, подойдя к столу, начал убирать кофейные чашки на красивый резной поднос.
— И что же на тех фресках? — спросил он с интересом.
— Сцены мне знакомы, а вот имена героев выпали из памяти. Например, тот римлянин, что сам себе сжег над огнем руку.
— Муций Сцевола, — рассмеялся довольный адвокат.
— Точно. Или знаменитый сенатор, который ползал на четвереньках в тюрьме, обреченный на голодную смерть. Потом господин, которого посадили в бочку с набитыми внутрь гвоздями и скатили с горы.
— Знаю… все это из римской истории… как только…
— Хватит об этом, — вмешался Янда. — Яник, унеси наконец свои чашки, освободи стол! Ты, Петр, забыл нарисовать конференц-зал, в который запер после обеда всех обитателей замка. Он же рядом с рыцарским.
Коварж быстро пририсовал квадрат.
— Он, собственно, на границе главного здания и восточного крыла. Входят в него через рыцарский зал. А теперь самое главное: здесь, в углу, — он нарисовал маленький прямоугольник, — стоит раскладушка, на которой смотрит свои сладкие эротические сны наш знакомый Дарек Бенеш. Молодой, подающий надежды фотограф. Ему якобы больше негде было поселиться. У неудобной спальни есть, однако, одно замечательное преимущество — парень может ходить куда хочет и когда хочет, и никто его не проконтролирует. На этом этаже больше никто не живет.
— Наш знакомый? — заинтересовался капитан.
— Есть в нашей картотеке. Поступали заявления, что он приставал к женщинам, пугал их. Случаев насилия, однако, не было. Поэтому отделался довольно легко, но условный срок еще не кончился.
— Кого же он выбирал в жертвы?
— Розы в полном цветении, — ответил Коварж поэтической фразой. — Не слишком молодых, но и не старух… Так, теперь третий этаж. — Он взял новый лист бумаги. — Планировка, по существу, такая же. Лестница… длинный коридор. Залы, в которых будет продолжение экспозиции. А в крыльях — отдельные комнаты, что-то вроде гостиничных номеров. В восточном перегородили комнату и сделали две каморки с отдельными входами. В первой проживает экскурсовод Ленка Лудвикова, у которой постоянно глаза на мокром месте. Видно, слишком близко принимает все к сердцу. Лучше бы у себя убралась — беспорядок там у нее страшный. Вторую каморку занимает Рудольф Гакл, руководитель одного из отделов института охраны памятников, в настоящее время как бы мини-шеф. Дальше, в бастионе, хранится разбитая мебель и прочее барахло, там никто…
— Что за мини-шеф? Хватит шуточек, — прервал его Янда.
— Слушаюсь, Гакл руководит отделом выставок и пропаганды, который сейчас готовит выставку из коллекции, хранящейся в замке. Из его отдела в Клени находится только Яначек. Была еще Залеска… Так что сейчас он командует единственным солдатом. Альтманова и Бенеш занимаются инвентаризацией и работают совсем в другом отделе — кажется, учета и документации. Остаются постоянные обитатели замка: Седлницкий, Беранек и Лудвикова — они, как и другие управляющие и их помощники, подчиняются отделу исторических объектов. В Клени всем заправляет Седлницкий. Сам мне говорил, что он — как капитан на корабле. Еще вопросы?