Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн
Шрифт:
— Конечно. Я знаю, что обвинение собирается строить свои утверждения на том, что Клейпул заявил, будто Брекстон убил свою жену…
— Он рассказал об этом в полиции в день своей смерти.
Элмер выглядел самодовольным, как будто сам все это проделал с помощью своего журналистского дара. Я был рад, что моя догадка подтвердилась. Элмер отрабатывал свое назначение.
— Уверена, они разнюхают, чем я занималась. Просто мне назло.
Лиз, совершенно обнаженная, сидела перед туалетным столиком
— А тебя это волнует? — спросил я, зевая.
— В общем-то, нет. — Я смотрел на ее лопатки, когда, повернувшись ко мне спиной, она расчесывала волосы. — Просто, когда я им сказала, что остановлюсь у друзей в Саутхэмптоне, мне не следовало упоминать Анну Триз. Они собираются к ней, и наверняка моя тетя поинтересуется, когда я заявилась ночью, и…
— Ты слишком тревожишься. Мне кажется, твоя тетка будет без ума от «Новой Аркадии». Чистые простыни. Отдельные ванные. Прекрасный вид на закусочную и на американскую магистраль номер один, не говоря уж об американском мальчишке с красной кровью… Подойди сюда.
— Сейчас не до этого, Питер. — Она поднялась с достоинством и влезла в шелковые трусики. — Тебе это доставляет удовольствие… ты, как это говорят, чувствуешь себя важным, мужественным козлом…
— Я никогда не важничаю.
Мне вдруг вновь захотелось ее, но у нее были другие планы. Раздосадованный, я встал и прошел в ванную комнату, чтобы принять душ. Когда я вышел, Лиз уже была настолько одета и копалась в корзине с бумагами, напоминая собою женщину, которая знает, что делает.
— Вот так, так, — ехидно, как шкодничающий мальчишка, сказал я. — Смотри, найдешь что-нибудь непристойное, не прикасайся!
— Чепуха. — Лиз вытряхнула газету и сигаретные окурки. — Так я и думала: марихуана. Вот откуда я почувствовала странный запах.
— Не прикасайся к ним. А я-то думал, женщины смертельно боятся эмбрионов.
— Кончай дурачиться.
Лиз кинула окурки обратно в корзину и с рассеянным видом открыла газету. Я начал одеваться. От резкого возгласа Лиз я замер.
— Это Клейпул? — спросила она, протягивая мне газету.
Это был утренний выпуск «Джорнел Америкен», в котором были опубликованы фотографии людей, связанных с убийством в «Северных Дюнах». На одной из них был изображен Клейпул. Я кивнул, возвращая ей газету, и стал причесываться, глядя в пыльное зеркало.
— Ну и что из этого?
— Как что? Я его знаю!
— Знала. Ну и что? Многие его знали.
— Возможно, но я его совсем недавно видела. Не помню, как это произошло… то ли я виделась с ним, то ли случайно столкнулась или еще что-то… — Она смущенно замолчала и внимательно уставилась на фотографию. — Я вспомнила! — завопила она.
— Что?
— Это было в воскресенье вечером, в клубе, до того, как я поехала на вечеринку к Эвану Эвансу. Я заскочила в клуб с одним знакомым парнем. Просто посмотреть, кто там есть. Никого не было — ты же знаешь, что там бывает по воскресным вечерам, поэтому я попросила этого парня отвезти меня к Эвансу… Как бы то ни было, но до ухода я видела Клейпула. Точно это помню. Он выглядел таким душкой, правда, на старомодный манер. Я заметила его, потому что он был один и потом в скромном костюме. Все остальные были разодеты. Он стоял в одиночестве у двери, выходящей на террасу…
— Ты разговаривала с ним?
— Нет. Только мимоходом его заметила.
— А какое было время?
— Время? Чуть попозже половины первого. Я был взволнован.
— Да ты понимаешь, что, возможно, последней видела его в живых?
— Ты так думаешь? — Она ужасно заинтересовалась. — Но это ведь ничего не доказывает, да? Он, наверное, пришел со стороны «Северных Дюн». Питер, я ужасно голодна, давай завтракать.
Украдкой мы выскочили из мотеля «Новая Аркадия». Так каждую неделю делают сотни парочек, которые, как только их союзы благословляют боги любви, моментально начинают отрицать и игнорировать суровые узы общества.
В южной части Истхэмптона мы отыскали очаровательную харчевню и наелись там до отвала.
Это было странное утро. Висел густой белый туман, сквозь который пробивались слабые лучи солнца.
— Я люблю такие авантюры экспромтом, — заявила Лиз, поглощая яйца в таком количестве, что я просто обалдел, не понимая, как они вмещаются в такое стройное тело.
— А тебе плохо не будет?
— Я могу их есть, сколько влезет, — спокойно произнесла она.
Мне оставалось лишь гадать — шутит она или нет.
— Надеюсь, когда в очередной раз будем в мотеле, ты не забудешь об этом.
— В тебе есть ужасно неприятные пуританские черты, Питер. Меня это очень беспокоит.
— Просто мне хотелось бы, чтобы ты принадлежала только мне. Такова жизнь.
— Да, такова жизнь.
Лиз лучезарно улыбнулась мне над чашкой кофе.
Она была просто сказочным созданием, творением природы, а не человеческим существом. Стихией. Ветром. Небом. Обычные законы морали не для нее.
Я сменил тему. Я не мог спокойно смотреть на нее.
— И сколько еще времени ты собираешься быть здесь?
Она вздохнула.
— Завтра я возвращаюсь. Я просила разрешить мне задержаться, но в редакции отказали. Никакой журнал не станет впустую тратить деньги и делать дополнительные выпуски в жаркую погоду. Покупать-то некому.
— Неужели кто-то читает журналы мод? Женщины ведь покупают их только из-за моделей одежды.
— Очень тяжело работать в Нью-Йорке летом. Я должна была вернуться еще вчера, но мне дали еще один день. А ты когда возвращаешься?