Смерть королей
Шрифт:
— С этого момента, Утред Беббанбургский, — сказала она, — я буду считать тебя своим сыном.
Я еще сильнее захотел убить ее, и она поняла это и издевательски засмеялась надо мной.
— Прошлой ночью, — сказала она, — богиня приходила к тебе. Она показала тебе всю твою жизнь, все твое будущее и весь мир людей, и что случится с ним. Неужели ты уже забыл все это?
— Приходила богиня? — переспросил я. И вспомнил, еще продолжая говорить, вспомнил печаль, когда мать покинула меня, вспомнил скачущую на мне смуглую девушку, вспомнил опьянение и тошноту, вспомнил сон, в котором я пролетел над миром, ветры несли меня по воздуху так же, как волны в море несут корабль с длинным корпусом, но никакой богини я не помнил. — Что за богиня? — спросил я.
— Эрция, конечно же, — ответила она так, будто вопрос был глупым. — Знаешь про нее? Она тебя знает.
Эрция была одной из древних богинь, почитавшихся в Британии, когда наш народ пришел из-за моря. Я знал, что ей все еще поклонялись в глубинке, земле-матери, дарительнице жизни, богине.
— Я знаю про нее, — сказал я.
— Ты знаешь о существовании богов, — сказала Эльфадель, — в этом ты не так глуп. Христиане считают, что на всех людей только один бог, как такое может быть? Разве может один пастырь защитить каждого агнца по всему миру?
— Старый аббат пытался убить тебя? — спросил я. Я перевернулся на правый бок, чтобы мои связанные руки не были ей видны, и тер кожаные ремни о край камня, надеясь разорвать их.
Я мог совершать только очень маленькие, незаметные для нее движения, и мне нужно было, чтобы она продолжала говорить.
— Старый аббат пытался тебя убить? — снова спросил я. — И теперь монахи тебя защищают?
— Новый аббат — не дурак, — отвечала она. — Он знает, что ярл Кнут сдерет с него кожу живьем, если он меня тронет. Поэтому он мне служит.
— А он не против, что ты не христианка?
— Он любит деньги, которые приносит ему Эрция, — фыркнула она, — и он знает, что Эрция живет в этой пещере и защищает меня. И сейчас Эрция ждет твоего ответа. Ты стал мудрее?
Я опять ничего не ответил, озадаченный вопросом, и это злило ее.
— Я что, невнятно говорю? — прошипела она. — В твои уши что, проникла тупость и заполнила мозг гноем?
— Я ничего не помню, — мои слова прозвучали неискренне.
Это рассмешило ее. Она скрючилась, присев на корточки, и стала покатываться вперед-назад, но меч все еще упирался в мое бедро.
— Семь королей умрут, Утред Беббанбургский, семь королей и женщины, которых ты любишь.
Это твоя судьба. И сын Альфреда не будет править, и Уэссекс умрет, и сакс уничтожит то, что любит, а датчане получат все, и все изменится и останется прежним, как это было всегда и всегда будет. Ну, теперь ты видишь, что стал мудрее.
— Какой сакс? — спросил я. Я продолжал тереть путы о камень, но они не ослабевали.
— Сакс — это король, который уничтожит то, чем правит. Эрция все знает, Эрция все видит.
Шарканье ног со стороны входа на мгновение вселило в меня надежду, но вместо моих людей во мрак пещеры, пригибаясь, вошли трое монахов.
Их предводителем был пожилой человек с растрепанными седыми волосами и впалыми щеками, он бросил взгляд на меня, потом на Эльфадель, потом снова на меня.
— Это действительно он? — спросил он.
— Это Утред Беббанбургский, мой сын, — сказала Эльфадель и засмеялась.
— Боже милостивый, — произнес монах. В тот момент он выглядел напуганным, именно поэтому я все еще был жив. И Эльфадель, и монах знали, что я — враг Кнута, но они не знали, что он хочет сделать со мной, а потому опасались, что мое убийство может нарушить волю их господина.
Седой монах робко приблизился ко мне, напуганный тем, что я, должно быть натворил.
— Ты — Утред? — спросил он.
— Я — Кьяртан из Кумбраланда, — ответил я.
Элфадель хихикнула.
— Это Утред, — сказала она, — напиток Эрции не врет. Ночью он лепетал, как младенец.
Монах был напуган, потому что моя жизнь и смерть находились за пределами его понимания.
— Почему ты пришел сюда? — спросил он.
— Узнать будущее, — сказал я. Я чувствовал кровь на руках. От трения раскрылись порезы на ладони, которые нанесла мне Эльфадель.
— Он познал будущее, — сказала Эльфадель, — будущее мертвых королей.
— Как насчет моей смерти? — спросил я ее, и впервые заметил на ее морщинистом старушечьем лице сомнение.
— Мы должны послать за ярлом Кнутом, — сказал монах.
— Убей его, — сказал один из младших монахов. Это был высокий, крепкий мужчина с суровым длинным лицом, крючковатым носом и жестокими безжалостными глазами. — Ярл захочет увидеть его труп.
Старший монах колебался.
— Мы не знаем желаний ярла, брат Герберт.
— Убей его! Он наградит тебя. Наградит всех нас. — брат Герберт был прав, но боги вселили в остальных сомнение.
— Ярл должен сам решить, — сказал старший монах.
— Сходить за ответом займет три дня, — язвительно заметил Герберт, — что ты собираешься делать с ним три дня? Его люди в городе. Их слишком много.
— Доставим его к ярлу? — предложил старший. Он как мог боролся за любой вариант, который уберег бы его от принятия решения.
— Бога ради, — выпалил Герберт. Он шагнул к груде моих вещей, наклонился над ней и выпрямился с Осиным Жалом в руке.
Короткий клинок отразил тусклый свет.
— Что делают с загнанным волком? — спросил он и направился в мою сторону.
Я использовал все свои силы, все те силы, что годами вкладывал в мышцы и кости, тренируясь с мечом и щитом, годы войны и годы подготовки к войнам. Я оттолкнулся связанными ногами и потянул руки, почувствовав, как путы ослабляются, и откатился назад, отбросив клинок от своего бедра, и я издал крик, громоподобный воинственный клич, и дотянулся до рукояти Вздоха Змея.