Смерть королей
Шрифт:
Обе пастушьи собаки зарычали. Они вытянулись в струнку и смотрели на юг в сторону леса. Пошёл мокрый снег. Я посмотрел на деревья, но не увидел никакой угрозы ни среди по-зимнему чёрных ветвей, ни среди кустов остролиста.
— Волки? — спросил я пастуха.
— Не видал ни одного с тех пор, как рухнул старый мост, господин, — сказал он.
У собак вздыбилась шерсть на загривке. Пастух успокаивал их, пощелкивая своим языком, потом пронзительно свистнул, и одна из собак помчалась в сторону леса. Вторая заскулила, желая оказаться на свободе, но пастух прикрикнул, и она затихла.
Та собака, которая бежала, повернула в сторону деревьев. Это была сука, и она знала свое дело. Она прыгнула в покрытую снегом канаву, исчезла среди остролиста, неожиданно залаяла, потом вновь появилась, чтобы снова прыгнуть в канаву. На мгновение она остановилась, смотря на деревья, а затем снова побежала, и в это время стрела вылетела из тени леса. Пастух пронзительно засвистел, и сука помчалась обратно к нам, стрела упала за ее спиной, не причинив вреда.
— Разбойники, — сказал я.
— Или охотники на оленя, — сказал пастух.
— На моего оленя, — сказал я. Я всё ещё смотрел на деревья. С чего бы браконьерам пускать стрелу в собаку пастуха? Им бы следовало убежать. Может, правда, это были глупые браконьеры?
Мокрый снег шёл теперь сильнее, гонимый холодным восточным ветром. На мне был толстый меховой плащ, сапоги и лисья шапка, поэтому я не замечал холода, но Уиллибальд, одетый в рясу священника, дрожал, несмотря на шерстяной плащ и шляпу.
— Я должен доставить тебя обратно в дом, — сказал я. — В твоем возрасте не следует находиться на улице зимой.
— Я не ожидал дождя, — сказал Уиллибальд. Он казался несчастным.
— Будет снег к полудню, — сказал пастух.
— У тебя есть где-то рядом хижина? — спросил я его.
Он указал на север.
— Сразу за рощей, — сказал он. Он показывал на густой ряд деревьев, через которые вела тропа.
— Там есть очаг?
— Да, господин.
— Отведи нас туда, — сказал я. Я бы оставил Уиллибальда у огня, дал бы ему тёплый плащ и послушного коня, чтобы он вернулся в дом.
Мы пошли на север, и собаки снова зарычали. Я повернулся, чтобы посмотреть на юг, и вдруг на краю леса появились люди. Толпа одетых в лохмотья мужчин, которые смотрели на нас.
— Ты знаешь их? — спросил я пастуха.
— Они не местные, господин, еддера-а-дикс, — сказал он, имея в виду, что мужчин было тринадцать, — не к добру, господин.
Он перекрестился.
— Что… — начал было отец Уиллибальд.
— Спокойно, — сказал я. Обе собаки рычали. — Разбойники, — догадался я, продолжая смотреть на мужчин.
— Святого Алнота убили разбойники, — обеспокоено сказал Уиллибальд.
— Значит, не всё, что делают разбойники, плохо, — сказал я, — но эти — идиоты.
— Идиоты?
— Что напали на нас, — ответил я. — Их поймают и разорвут на части.
— Если сначала не убьют нас, — сказал Уиллибальд.
— Просто уходи! — я подтолкнул его в сторону северных деревьев, а сам коснулся рукояти своего меча, прежде чем идти за ним. Я не взял с собою Вздох Змея, свой великий воинский меч, но имел при себе меньший и легкий клинок, что я отнял у датчанина, которого убил в начале этого года в Бемфлеоте. Это был хороший меч, но в тот момент я пожалел, что Вздох Змея не был привязан у пояса. Я оглянулся. Тринадцать мужчин переходили канаву, следуя за нами. У двоих из них были луки. Остальные наверняка были вооружены топорами, ножами или копьями. Уиллибальд замедлил шаг, почти задыхаясь.
— Кто они такие? — выдохнул он.
— Бандиты? — предположил я. — Бродяги? Не знаю. Бежим.
Я подтолкнул его к деревьям, затем вынул меч из ножен и повернулся лицом к преследователям, один из которых вынул стрелу из висевшей на поясе сумки. Это убедило меня последовать за Уиллибальдом в рощу. Стрела пролетела мимо меня и скрылась в подлеске. На мне не было кольчуги, только меховой плащ, который не защищал от стрелы охотника.
— Не останавливайтесь, — крикнул я Уиллибальду, с трудом поднимаясь по тропе. Я был ранен в правое бедро в битве при Этандуне и хотя мог ходить и даже медленно бегать, я знал, что не смогу опередить людей, которые были теперь позади на расстоянии полета легкой стрелы. Я поспешил вверх по тропинке, и в это время вторая стрела ударилась об ветку и шумно полетела вниз, сквозь деревья. Все дни одинаковы, подумал я, пока не начнется что-то интересное.
Мои преследователи не могли видеть меня среди тёмных стволов и густых кустов остролиста, но догадались, что я пошёл следом за Уиллибальдом, и поэтому продолжили путь, а я тем временем притаился в густом подлеске, укрывшись за блестящими листьями остролиста и спрятав под плащом свои светлые волосы и лицо. Преследователи прошли мимо моего укрытия, даже не взглянув. Двое лучников шли впереди.
Я пропустил их далеко вперёд, затем пошёл следом. Я слышал, как они разговаривали, проходя мимо, и знал, что это саксы из Мерсии, судя по акценту. Грабители, предположил я. Через густой лес невдалеке проходила римская дорога, неработающие на хозяев мужчины часто нападали в лесу на путешественников, которые для защиты ходили большими группами.
Я дважды охотился со своими воинами на таких разбойников и думал, что убедил их обосноваться подальше от своих владений, но других догадок, кем могли быть эти мужчины, у меня не было. Волосы на моём затылке всё ещё топорщились.
Я осторожно подошёл к опушке, затем увидел мужчин, стоявших около пастушьей хижины, напоминавшей копну травы. Пастух сделал хижину из веток и обложил их дерном, оставив в центре дыру для выхода дыма.
Самого пастуха не было видно, но Уиллибальд был в плену, хотя и невредим, возможно, благодаря своему статусу священника. Его держал один человек. Остальные, должно быть, поняли, что я ещё за деревьями, потому что смотрели на скрывавшую меня рощу.
Вдруг слева от меня появились две собаки и с лаем бросились к тринадцати мужчинам. Собаки бежали быстро и грациозно, кружа вокруг группы, иногда подскакивая к мужчинам и щёлкая зубами, прежде чем отбежать. Меч был только у одного, но он плохо владел клинком, замахиваясь на собаку, когда та подбегала близко, и промахиваясь, когда она была на расстоянии вытянутой руки.
Один из двух лучников положил стрелу на тетиву. Он натянул лук, но потом вдруг упал навзничь, как от удара невидимым молотом.