Смерть лорда Эдвера
Шрифт:
– Вероятно, в этом что-то есть, - согласился я.
– Nous voici [34] , - сказал Пуаро.
– Интересно, зачем это я так срочно понадобился юной леди?
– Это вполне естественное желание. Вы сами сказали так четверть часа назад, - и, желая отквитаться, я добавил, - естественное желание увидеть нечто уникальное.
– А может, это вы вчера покорили сердце юной леди, - ответил Пуаро, нажимая кнопку звонка.
Я вспомнил испуганное лицо девушки, стоявшей в дверях комнаты: блестящие темные глаза на бледном лице. Та быстро мелькнувшая
[34]
Приехали (фр.).
Слуга провел нас наверх в большую гостиную, и через пару минут появилась Джеральдина Марш. Это была высокая худенькая девушка с большими недоверчивыми черными глазами, если в первый раз у меня создалось впечатление, что эта девушка обладает большой внутренней силой, то теперь оно усилилось.
Джеральдина выглядела спокойной и собранной, что в силу ее юного возраста являлось весьма примечательным фактом.
– Как хорошо, что вы пришли так быстро, мистер Пуаро, - сказала она.
– Мне очень жаль, что я не смогла поговорить с вами утром.
– Вам нездоровилось?
– Да. Мисс Кэрролл, секретарша моего отца, настояла на том, чтобы я осталась в постели. Она такая добрая.
В голосе девушки послышалась странная, неприветливая нотка, и это удивило меня.
– Чем я могу помочь вам, мадемуазель?
– спросил Пуаро.
Поколебавшись самую малость, Джеральдина сказала:
– За день до того, как был убит мой отец, вы приходили к нему?
– Да, мадемуазель.
– Зачем? Зачем он просил вас прийти?
Пуаро молчал. Казалось, он обдумывает ответ. Потом я понял, что это был ход с его стороны: он хотел заставить девушку выговориться. Она, по его мнению, была слишком нетерпелива и хотела знать все чересчур быстро.
– Он чего-то боялся? Скажите мне. Скажите. Я должна знать. Кого он боялся? Почему? Что он сказал вам? Ну почему вы молчите?
Я подумал, что ее спокойствие было напускным. Она не смогла долго притворяться. Джеральдина подалась вперед, ее пальцы нервно сжимались и разжимались.
– Мой разговор с лордом Эдвером - это тайна, - медленно произнес мой друг, неотрывно глядя девушке в глаза.
– Значит, вы беседовали с ним… это наверняка был разговор о наших семейных делах. О! Зачем вы мучаете меня? Почему не отвечаете? Я должна знать. Говорю вам, мне необходимо это знать.
Опять, очень медленно, Пуаро покачал головой, очевидно, решая какую-то проблему.
– Мистер Пуаро, - Джеральдина выпрямилась.
– Я его дочь. Я имею право знать, чего он так боялся в предпоследний день своей жизни. Нечестно оставлять меня в неведении. И по отношению к нему это нехорошо.
– Значит, вы были преданны своему отцу, мадемуазель?
– мягко спросил Пуаро.
Девушка отпрянула, как ужаленная.
– Преданна ему, - прошептала она.
– Преданна ему? Да я… я…
И вдруг все остатки самообладания покинули ее. Джеральдина откинулась в кресле и начала истерически смеяться. Смеялась она долго.
– Как забавно, - с трудом переводя дыхание, наконец выдавила она из себя, - услышать такой вопрос.
Этот нервный смех не остался без внимания. Дверь открылась, и в комнату вошла мисс Кэрролл. Она сразу оценила ситуацию.
–
– Нет, нет. Успокойся. Все. Прекрати немедленно, нельзя же так.
Ее решительные манеры возымели действие. Смех девушки стал стихать. Она вытерла глаза и выпрямилась.
– Извините, - тихо сказала девушка.
– Со мной такого раньше не случалось.
Мисс Кэрролл все еще тревожно смотрела на нее.
– Все в порядке, мисс Кэрролл. Это было очень глупо с моей стороны.
Неожиданно кривая, горькая улыбка появилась на ее лице. Она сидела в кресле очень прямо и ни на кого не смотрела.
– Мистер Пуаро спросил меня, любила ли я своего отца, - пояснила девушка секретарше ясным холодным голосом.
Мисс Кэрролл издала неопределенный звук, что должно было означать нерешительность с ее стороны. Джеральдина продолжала высоким презрительным голосом:
– Не знаю, что лучше - лгать или сказать правду? Я думаю, сказать правду. Так вот: я не любила своего отца. Я ненавидела его!
– Джеральдина, дорогая.
– Зачем притворяться? Вы, мисс Кэрролл, не питали к нему ненависти, потому что вам он не мог ничего сделать. Вы были одной из немногих, кто не боялся моего отца. Для вас он был только работодателем, который платил вам столько-то фунтов в год. Его жуткие выходки, его приступы ярости не влияли на вас, и вы старались не замечать их. Я знаю, что вы ответите мне: "Бывает, приходится и терпеть". Вы были от этого далеки и всегда оставались жизнерадостной. Вы сильная женщина, но в вас нет жалости к своему ближнему. Да и вообще вы могли покинуть этот дом в любое время. А я нет. Мое место здесь.
– Право, Джеральдина, я не думаю, что следует вдаваться во все это. Отцы и дочери часто не уживаются. Но я поняла, что жизнь устроена так: чем меньше споришь, тем лучше тебе живется.
Джеральдина повернулась к секретарше спиной и обратилась к Пуаро:
– Мистер Пуаро, я ненавидела своего отца и рада, что он умер! Его смерть означает для меня свободу и независимость. Мне абсолютно все равно, кто его убил. Раз убили, значит, могли быть мотивы, и к тому же весьма веские.
Пуаро задумчиво смотрел на девушку.
– Оправдывать убийство - крайне опасная вещь, мадемуазель.
– А что, если убийцу найдут и повесят, мой отец оживет?
– Нет, - сухо ответил Пуаро, - но это может спасти от смерти других людей.
– Не понимаю.
– Человек, который убил один раз, почти всегда может решиться и на второе убийство.
– Не верю. Если он нормальный человек, он больше не будет никого убивать.
– Вы хотите сказать, если он не маньяк-убийца? Увы, то, что я говорю, правда. Допускаю, первое убийство он совершает после отчаянной борьбы с собственной совестью. Потом, если ему грозит разоблачение, следует другое убийство. С моральной точки зрения оно уже оправдано. При малейшем подозрении следует и третье. И мало-помалу в убийстве зарождается этакая артистическая гордость, убийство становится для него metier [35] , чуть ли не доставляющим удовольствие.
[35]
Ремеслом (фр.).