Смерть любопытной
Шрифт:
Она положила свой подарок в общую кучу, и ее представили десятку женщин. Только с одной из них Элисон встречалась раньше. Роберта Силверман — высокая смуглая девушка примерно двадцати восьми лет, темные глаза, интересное лицо. Как художница, Элисон видела лица несколько иначе, чем другие. Мало кто сказал бы, что у Роберты Силверман приятная внешность, но только не Элисон. Интересное, открытое лицо с подвижным широким ртом. Помнится, в прошлый раз она ей тоже понравилась. К сожалению, Элисон тут же оказалась в небольшом кругу незнакомок. Некая мисс Чедвик, Маргарет Чедвик. Какая-то Джой Честер или Честертон. И та самая миссис Ларкин, которая ее сюда пригласила. Все были общительны и веселы, пепельницы наполнялись и
— Так не люблю я все это, хоть и нехорошо, — сказала Анжела. — Конечно, очень мило с их стороны, я им всем благодарна. Но, — она взглянула на Элисон, придерживая на лопаточке кусок торта, — к середине подобного девичника я просто ненавижу женщин.
— Как я тебя понимаю, — ответила Элисон. — Я просила Луиса задержать Арта по крайней мере до одиннадцати, так что держаться нам придется еще лишь час. Будь суровой, смелой и решительной, и в конце концов мы останемся одни с нашими мужчинами.
— Да, так гораздо спокойнее, — сказала Анжела, раскладывая последние куски торта, и слизнула с ножа остатки глазури. — Слава Богу, ты меня предупредила… Тебе досталось от Маргарет Чедвик, извини.
Элисон опять прекрасно ее поняла.
— Когда ты с ней познакомилась — в школе или после?
— В школе, — сказала Анжела, не уточняя. Она не любила вспоминать ни свое детство, ни отрочество. — Можно сказать, в школе. Мы вместе учились в Академии Мериам. Ее, думаю, пригласила Роза Ларкин. Да она ничего, только…
Кто-то вошел предложить свои услуги. Стол был накрыт. Звонкая женская болтовня продолжалась за кофе с пирогом.
Элисон вернулась на прежнее место, потому что других свободных не оказалось. Она сидела рядом с Маргарет Чедвик, которая не помогала накрывать на стол. Элисон так и подмывало сказать Маргарет, что аляповатое голубое платье с отделанным кружевом воротничком ей совершенно не идет.
— Нужно внимательно смотреть за этими людьми. Они вас обманут всякий раз, когда думают, что вы не заметите…
Маргарет Чедвик было около двадцати восьми, как и Анжеле. Фигура у нее была неплохая, скорее, даже хорошая для незамысловатого покроя ее одежды, который, впрочем, почти не был рассчитан на какую бы то ни было фигуру. Высокая и худая, пожалуй, немного костлявая; узкое лицо с правильными чертами, но брови выщипаны слишком сильно, а помада — из этих новомодных приглушенных тонов — слишком бледная, ее темные каштановые волосы и светлая кожа требовали розовой помады насыщенного цвета. Голубые глаза тоже чересчур бледные, а на лице — вечное выражение легкого неодобрения.
— …Такие ужасные ткани,— говорила она, рассматривая груду подарков на кофейном столике. — Я сказала продавцу: «Это лучшее, что у вас есть? По таким сумасшедшим ценам?» Люди пытаются выкачать из вас деньги любым способом… Какое милое колечко! Миссис… Мендоса? Можно спросить, это настоящий изумруд?
— Да, — ответила Элисон и подумала, что без всякой причины говорит извиняющимся тоном.
— И ваши серьги, и браслет. Как мило! Боюсь, я ужасно старомодна, но мне всегда кажется, что не очень прилично носить кольца вместе с цветным лаком. Разумеется, я не часто крашу им ногти. Он очень быстро отлетает, не так ли? Вы давно знаете Анжелу, миссис Мендоса?
— Несколько лет, — отозвалась Элисон, стараясь говорить ровным тоном. В словах Маргарет ясно звучал подтекст: «Я слишком хорошо воспитана, чтобы позволить себе такую вульгарность — драгоценные камни вместе с цветным маникюром», в них также чувствовалось неизменное предубеждение против мексиканцев и им подобных. — Мой муж — лейтенант Мендоса — и муж Анжелы вместе работают.
— Какая необычная работа — полицейский офицер!
Зазвонил телефон, Анжела вышла в прихожую, затем вернулась и сказала, что кто-то просит миссис Чедвик. Маргарет Чедвик вышла и вскоре, улыбаясь, возвратилась. Элисон за это время нашла свободное место рядом с Робертой Силверман.
После половины одиннадцатого гости начали расходиться. Маргарет Чедвик ушла одной из первых. Остальные потянулись за ней, говоря на прощание все полагающиеся слова. Элисон шепнула Анжеле:
— Помочь с тарелками?
— Нет, не беспокойся. Я их соберу, а утром Арт мне поможет… Спасибо, Элисон.
«Луису привета не передает», — заметила Элисон с легким сожалением. Луис и Анжела друг друга недолюбливали. «Странно это, ведь мне Арт нравится», — подумала она. Было десять минут двенадцатого, когда она ушла. Она тщательно закрыла обе дверцы машины, проехала по Пасадена-фривей до Голден-Стейт, здесь повернула направо. Мало кто ездит в это время. Свернула на Флетчер-драйв, доехала до Ровены и по ней в самый конец Сейнт-Джон-плейс. Элисон завела «фасель-вегу» в гараж. Соседнее место пустовало, хотя было без десяти двенадцать. Она ждала Мендосу домой раньше.
Три кошки живописной группой спали на кушетке. Эль Сеньор сидел перед открытым ящиком с пластинками и рассматривал фотографию Гарри Белафонте на альбоме, сброшенном на пол.
— Senor Demonio! [6] — сказала Элисон, положила альбом на место, закрыла ящик, прошла в спальню и стала раздеваться. В голову лезли разные мысли. «Они пошли кого-то арестовывать, а тот был вооружен, и теперь Луис в морге, а Арт — в Центральной больнице. Он столкнулся с пьяным водителем, когда ехал домой. Там был…»
6
Сеньор Демон! (исп.)
Когда он вошел, она сидела на кровати в окружении кошек и курила.
— Ты в морге, а я уже купила черное платье.
— Que atrocidad, mi corazon! [7] Всего-навсего много бумажной работы в отделе… Новая ночнушка. Очень мило. Ну как тебе вечеринка, понравилась?
— Нет. Мы с Анжелой согласились, что женщины в большом количестве могут быть ужасно скучными… Смотри, не сядь на Шебу.
Мендоса рассмеялся.
— А зачем «в большом количестве»? С одной гораздо лучше.
7
Какой ужас, моя милая! (исп.)