Смерть любопытной
Шрифт:
— Ты слишком многое видишь за аристократической сдержанностью, потому что тебе нужны подозреваемые для твоей версии о личном мотиве. Мы только что согласились, что миссис Чедвик — холодная женщина. Дочка, возможно, вся в нее. Как бы то ни было, у таких людей — noblesse oblige [29] — не принято выказывать чувства на людях, перед теми, кто ниже их по положению. Мне показалось, Чедвик на самом деле потрясен.
Мендоса согласился.
— Тем не менее за ними надо присмотреть. Ребята уже должны найти Джорджа Ардена. Отправляйся-ка да хорошенько на него погляди.
29
Положение
— О'кей. Уже третий час, тебе лучше ехать домой, иначе Элисон начнет вести себя так же, как миссис Чедвик.
— Ну и денек это будет, — ответил Мендоса задумчиво.
Информация уже начала поступать с нескольких направлений. Одни люди занялись обычными при всяком убийстве делами; то, что сегодня было воскресенье, почти не мешало их работе. По распоряжению Мендосы другие занялись делами менее обычными. Завтра будет немного легче.
Были допрошены почти все женщины, которые присутствовали на смотринах. Согласно показаниям Лауры Чедвик, ее матери и Розы Ларкин, ближайшими подругами Маргарет были Роза Ларкин, Бетти Лу Коул и Эстер Макрей. Все они, услышав ужасную новость, были глубоко потрясены или просто не могли в нее поверить. Мисс Макрей и миссис Ларкин состояли в том же женском клубе, что и Маргарет. В благотворительном, по словам Ларкин, клубе — они находили нуждающихся людей и снабжали их одеждой и едой. Еще они навещали больных. Добровольная благотворительность.
По-видимому, клуб и изредка партии в бридж были единственным хобби покойной. И, разумеется, магазины. Завтра надо осмотреть ее комнату, поискать что-нибудь важное.
Мистер и миссис Портер подтвердили, что мистер и миссис Чедвик покинули их дом на Биверли-Хиллз около самой полуночи. Они провели вечер, играя в бридж с Портерами и еще двумя парами.
Мисс Роберта Силверман сказала, что ушла с вечеринки через две-три минуты после Маргарет Чедвик. Ее машина стояла недалеко от машины мисс Чедвик, и она двинулась по Спрингвейл-стрит сразу за голубым «бьюиком». Она ехала за ним до Фигуроа и по Фигуроа до бульвара Йорк. Так как мисс Силверман живет в Южной Пасадене, она повернула налево на Йорк и потеряла «бьюик» из виду. Как быстро «бьюик» ехал? Ну, не очень. Тридцать -тридцать пять, иногда сорок миль в час. Очевидно, мисс Силверман ехала примерно с той же скоростью. Может ли она вспомнить, сколько было времени, когда она свернула с Фигуроа? Господи, нет, конечно. Когда ты за рулем, то на часы не смотришь. Но это всего в десяти или в двенадцати кварталах от Спрингвейл-стрит, и если они выехали примерно в десять сорок пять, то были там не позже чем без пяти одиннадцать. Или без шести-семи минут, движение было уже слабое.
Несколько человек, без особой надежды что-нибудь найти, бродили по Фигуроа между Сороковой и Двадцать второй авеню, выясняя, какие заведения открыты после одиннадцати, не было ли вечерних разносчиков газет и так далее. Шанс очень небольшой, но кто-нибудь мог что-то видеть. Например, человека, который вышел на дорогу, открыл дверцу остановившейся у светофора машины и сел в нее. Видел и не придал тогда этому значения.
Сержанту-детективу третьей степени Джону Паллисеру, всего три месяца назад получившему свой чин, на какой-то волнующий миг показалось, будто он кое-что нашел. Он присутствовал на допросе Роберты Силверман, и, как и Элисон, ему понравился необычный тип ее лица. Мисс Силверман настолько ему приглянулась, что он уже подумывал разузнать, не нарушит ли какое-нибудь неписаное правило, если вступит в контакт со свидетелем, так сказать, частным образом. Очень удобный способ продолжить знакомство. Но выйдет ли из этого толк? Мисс Силверман, которая преподает в школе Южной Пасадены, могут не понравиться ухаживания какого-то сержанта-детектива всего лишь третьей степени…
Сейчас, в шесть часов, он бродил по душным улицам и задавал дурацкие вопросы. Или не такие уж дурацкие? Потому что одна толстуха вдруг возбужденно воскликнула:
— Да! Я видела что-то такое, клянусь Богом, офицер! — Фамилия толстухи была Спрайстербах, они с мужем держали деликатесную и работали в субботу допоздна. — Перед закрытием я вышла на улицу подышать свежим воздухом — внутри было душно. И увидела этого мужчину и пару машин, стоявших на перекрестке перед красным светофором, в одну из них он сел.
На минуту Паллисер взволновался. Он представил, как принесет эту важную улику и лейтенант, сам великий Мендоса с его репутацией, похлопает его по спине и скажет: мол, этот парень далеко пойдет, попомните мое слово. Сержант достал блокнот и стал задавать вопросы.
— Опомнись, Грета! — сказал мистер Спрайстербах с отвращением. — Ты просто хочешь увидеть в газетах свою фотографию. Не слушайте ее, офицер, она видела всего лишь Джека Уотерса, он работает посменно на небольшом сборочном заводе за углом. Смена заканчивается в одиннадцать, и каждый вечер его забирает жена, у нее танцевальный салон где-то на Артур Мюррей. Грета, дура ты набитая! Шесть раз в неделю ты видишь, как миссис Уотерс на углу забирает Джека в десять минут двенадцатого.
— Хорошо, мы это проверим,— сказал Паллисер.— Назовите приблизительное время. Можете ли описать человека, которого видели?
— Это был Джек Уотерс, — повторил Спрайстербах.
Паллисер получил смутное описание, нашел Уотерса и понял, что, по всей вероятности, именно так все и было. Он потратил на это много времени и, когда явился в отдел для доклада, думал о том, какого черта он вообще поступил на службу. Но в сержантской комнате был старший сержант
Хэкет, который с усталым видом разговаривал по телефону. Значит, не только низшие чины работают сверхурочно. Паллисер подумал, что главное в их работе — не обязанность, а интерес в распутывании дела. Ожидая, когда можно будет доложить Хэкету, он снова стал думать о Роберте Силверман. Она говорит спокойно, не хихикает и не воображает, как многие другие. Он представил…
— Так вот насчет Ардена, Луис… — говорил в это время Хэкет.
Глава 4
Джордж Арден жил на Маккадден-плейс. Это была узкая улица со старыми запущенными домами и жильем, сдаваемым внаем, — место обитания не очень состоятельной прослойки среднего класса. Хэкет удивился, когда ему сообщили этот адрес. Никакой связи со старомодной и богатой основательностью Франклин-авеню. Уж не обхаживал ли Джордж Арден свою невесту из-за ее состояния?
У Ардена был собственный дом, калифорнийское бунгало старой конструкции, которое нуждалось в побелке. Узкие газоны имели бурый оттенок, им не хватало воды. Имея за плечами семимесячный опыт ведения собственного домашнего хозяйства, Хэкет знал, что летом траву надо поливать ежедневно, чтобы она была зеленой. Идиотская идея — заводить в Калифорнии лужайки. Испанцы придумали гораздо лучше (уж они-то понимали эту страну!): огороженные дворики, зелень в горшках — и достаточно.
У обочины стояла обшарпанная машина, купленная не меньше десяти лет назад. Когда Хэкет подъезжал, к ней вышел человек с ведром и тряпкой. Не составило труда узнать в нем мужчину, чья фотография лежала в бумажнике Маргарет. Хэкет пересек улицу.
— Мистер Джордж Арден?
— Да, это я.
Ардену было около тридцати или на пару лет меньше. Рост примерно пять футов девять дюймов — по крайней мере, на полторы головы ниже Хэкета. Он не был толстым, но выглядел рыхловатым и каким то несформировавшимся. Густые блестящие темно-каштановые вьющиеся волосы, скуластое квадратное лицо с ямкой на подбородке. Темно-синие глаза под густыми прямыми бровями. Короткие рукава рубашки обнажали незагорелые руки.
Хэкет потянулся за удостоверением.