Смерть на Невском проспекте
Шрифт:
— Наташа… — начал он.
— Миша? — с улыбкой подхватила она, полагая, что это прелюдия к любовным речам.
— Ну, побудь же серьезной хотя бы одну минуту! Мне кажется, ты не отдаешь себе отчета в том, как сильно рискуешь!
— Гемофилия-фемофилия, не выдумывай, Миша! Милорд сказал, это опасно, смертельно опасно, но, ей-богу, я не вижу, какая тут может быть опасность, да еще и смертельная! Они там во дворце никогда в жизни не признаются в том, что мальчик болен!
— И постараются не допустить, чтобы поползли слухи! Ведь это будет скандал. Только подумать, единственный наследник Романовых неизлечимо болен!
— Ну, я не вижу,
— Знаешь, на мой взгляд, тебе лучше туда не возвращаться, — сказал Михаил. — Напиши записку, что заболела, высокая температура, осталась дома, боишься кого-нибудь заразить.
— Я вот сейчас лучше заражу тебя, Михаил Шапоров! — устав дожидаться романтических речей, грозно сказала Наташа и с удовольствием встала с неудобного кресла. — Ты, кажется, рассказывал, у вас тут есть Караваджо?
— Да. Только он висит в комнате, которая тебе не понравится.
— Почему это?
— Потому что там совершенно не на чем сидеть.
— Не понимаю, о чем ты, — рассмеялась девушка и потянула его за руку. — Пойдем, покажешь!
Пауэрскорт был всего в сотне ярдов от посольства, когда кто-то коснулся его плеча. Опять эта лысая голова, опять эта отвратительная улыбка. Я бы лучше пешком в Сибирь пошел, чем еще раз тебя увидеть, подумал англичанин.
— Милорд! — воскликнул глава Охранного отделения генерал Хватов. — Как я рад нашей встрече! Не окажете ли мне честь навестить мое скромное служебное обиталище? У меня есть что вам показать, есть что и рассказать. Уверяю, вам будет интересно, дорогой друг.
И, влекомый неодолимой силой, Пауэрскорт волей-неволей побрел прочь от желанного посольства, от чая с де Шассироном, в направлении набережной Фонтанки, в хватовское заведение с его омерзительным подвалом. Чего доброго, Хватов опять надумает туда его затащить.
— Часто ли вы видетесь с прелестной мадемуазель Бобринской, лорд Пауэрскорт?
— Как раз недавно встречались, генерал. Она в добром здравии.
— Я бы на вашем месте, — тут Хватов понизил голос и опасливо оглянулся, словно предполагал, что собственные шпики могут его подслушать, — я бы на вашем месте, милорд, предостерег ее, чтобы вела себя скромнее. У нас в стране, знаете ли, не одна охранная служба, и есть такие конторы, где на приключения прекрасной Натальи смотреть сквозь пальцы не станут.
Пауэрскорт почувствовал, что теряется в дебрях российской контрразведки. Какого черта он мне это говорит, подумал он, разве он не заодно со всеми другими, сколько их там, конторами, радеющими о государственной безопасности? От необходимости отвечать его спасло то, что они прибыли на место. У входа постовые отдали честь своему начальнику и его гостю-иностранцу. Как и в прошлый раз, из подвала ударила в нос вонь, отвратительная смесь запахов пота, высохшей крови и человеческих отходов. И звуки были те же, что прежде: свист кнута, стоны и сдавленные хрипы людей с заткнутыми ртами, лишенных возможности выразить свои страдания. Однако Хватов в подвал не направился, а указал на дверь, ведущую в небольшой внутренний дворик. От зрелища, открывшегося там Пауэрскорту, у него перехватило дыхание. Это была своего рода живая картина. Слева, ближе всего к стене, солдат удерживал пару человек, измученные лица которых и запачканная кровью одежда подсказывали, что это, должно быть, заключенные, пригнанные сюда для антуража. С дальней стороны двое солдат несли ведра с торчащими из них рукоятками кнутов. За столом сидели еще несколько заключенных, служивших праздными зрителями. Какая-то молодая женщина старалась спрятаться за их спины. Было сумрачно. Справа находился еще один заключенный, в одной только тряпке, повязанной вокруг чресел, его привязывали к решетке. Здоровенный мужик, голый по пояс, следил за тем, как разгорается разведенный под ней костер. Пауэрскорт видел, как бежит, шипя, по углям пламя. Ему казалось, что он в дурном сне.
— Как вы находите мое художество, лорд Пауэрскорт? Слышите эхо мученичества святого Лаврентия, которого я показывал вам в Эрмитаже? Обратите внимание, наш герой, он тоже в набедренной повязке и даже лицом похож на своего прототипа! У нас, изволите ли видеть, есть основания полагать, что он связан с теми бомбистами, которые разнесли в клочья великого князя Сергея Александровича. — Он небрежно махнул рукой на того, кто с лицом, искаженным болью, был привязан к решетке. — Их тут несколько, в Петербурге, из этой шайки. В Москве с ними миндальничают, а мы его поджарим маленько, и все. Да не волнуйтесь вы! Расскажет, что нужно, — и сразу отпустим.
Господи, дай мне силы, думал Пауэрскорт. Он вполне отдавал себе отчет в том, что всякий раз, демонстрируя ему свои владения или свои пристрастия, как это было в Эрмитаже, Хватов преследует двойную цель. Первая — показать свою и своих коллег беспредельную жестокость. Вторая — дать понять, что ожидает того, кто не пожелает сотрудничать.
— Да, чуть не забыл! Видите эту девушку, там, за спинами? Это его сестра. Если ее брат будет молчать — мы их живо поменяем местами.
Пауэрскорта передернуло, но он промолчал. Они покинули внутренний дворик с дикой инсценировкой, и генерал привел гостя не к себе в кабинет, а в маленькую, скудно обставленную комнату на третьем этаже, где на стене висел пейзаж, на котором был изображен какой-то старинный монастырь. — Прошу прощенья, дорогой гость, что принимаю вас здесь, а не в кабинете. Он сейчас занят. А эта комнатка… Иногда заключенные охотнее делятся своими знаниями со священником, так что у нас есть в штате несколько расстриг, так вот, эта комната выделена как раз под эти нужды.
Так вот почему на стене пейзаж! Усевшись на стул слева от того, который он предложил Пауэрскорту, Хватов покашлял со значением:
— Да, я же обещал — у меня есть для вас новость. И какая замечательная притом! Попробуете угадать?
— Даже представить себе не могу, генерал, — ответил Пауэрскорт, насторожившись. Он вспомнил ту свою телеграмму, которую второпях послал из Форин-офиса, где сообщил, что в течение недели надеется раскрыть тайну Мартина. Он рассматривал ее как наживку и был уверен, что Хватов эту телеграмму читал. Может, наживка сделала свое дело? Может быть, ему конец?
— Я полагаю, это известие дожидается вас в посольстве, лорд Пауэрскорт, более того, я просто уверен в этом. Однако я не смог отказать себе в удовольствии первым сообщить вам о том, что вы удостоены аудиенции у нашего монарха! Вы лично познакомитесь с самодержцем всея Руси! Завтра вечером! Только вот, к сожалению, меня там не будет!
— Это и впрямь превосходная новость, генерал. Благодарю вас, если вы приложили к этому руку.
— Друзьям следует помогать! Так учила меня моя матушка, лорд Пауэрскорт.