Смерть на Невском проспекте
Шрифт:
Погоню они услышали прежде, чем увидели, — до них донесся топот конских копыт по утоптанному снегу. Затем перед ними оказалось шесть всадников, все в замысловато-нарядной армейской форме — Пауэрскорт не смог определить, какому роду войск она принадлежит, — все с ружьями за спиной, а главарь с пистолетом в левой руке. Пауэрскорт сразу вспомнил, как много лет назад старый армейский инструктор по стрельбе поучал его, что к выстрелам с левой руки следует относиться с большим вниманием — зачастую они точнее, чем с правой.
— Эй, ты! — крикнул главарь кучеру. — Следуй за нами!
Юный солдатик из нападавших уселся рядом на козлы и ткнул возничего дулом в бок.
— Как ты думаешь,
— Думаю, они заберут меня, чтобы допросить, Джонни. Если возьмут меня одного, то, возможно, они от Хватова. Тому переводчик не нужен. Если же прихватят и Михаила, значит, это не Хватов, а кто-то еще. В общем, как бы там ни было, боюсь, длительное пребывание в компании этих джентльменов не слишком хорошо скажется на моих перспективах уйти в отставку.
Карета выехала из парка и следовала теперь по главной улице городка. В конце ее они повернули налево и въехали за ограду вокруг какого-то заброшенного на вид здания. Тускло светилось окно на первом этаже. У крыльца с облезлыми колоннами остановились. Военные коротко посовещались, после чего Пауэрскорту и Михаилу приказали выйти из кареты. Их грубо втолкнули в дом. Четверо армейских остались сторожить оставшихся, скалясь на англичан и дымя вонючими папиросами.
Пауэрскорт с Шапоровым оказались в когда-то красивой комнате с высокими потолками и арочными окнами. Всей меблировки там было что пара полурастерзанных кресел посередине да, напротив окна, у стены, — колченогий стол и два простых стула. В углу комнаты валялись в беспорядке несколько крепких палок и два кнута. Пауэрскорт, понятное дело, насторожился. У окна стоял офицер лет сорока пяти, очень бледный, седоватый, с тусклыми карими глазами и ужасным шрамом через всю нижнюю половину лица. Всякий другой, подумал Пауэрскорт, отрастил бы бороду, чтобы скрыть увечье. Этот же — нет. Он носит свой шрам как орден, как знак отличия.
— Капитан Андрей Иванович Шатилов, императорская гвардия, отделение дворцовой охраны, — командным голосом провозгласил он.
— Лорд Фрэнсис Пауэрскорт, приписан к министерству иностранных дел Его Величества Эдуарда Седьмого, — ответствовал Пауэрскорт. — Михаил Александрович Шапоров придан мне переводчиком. Соблаговолите объяснить, по какой причине нас так беспардонно взяли в плен. Я буду вынужден доложить об этом происшествии моему послу.
А сам про себя подумал, что, похоже, зря распинается. Похоже, мир традиционной дипломатии с ее нормами, нотами и протоколами враждебен самому духу Санкт-Петербурга. Петр Великий пытался силой цивилизовать нацию, когда выстраивал свою столицу в этом негостеприимном месте, но вот прошло два столетия, и видно, что затея не удалась. Да и русские генералы, вспомнил он, всегда легко расходовали жизни своих солдат. Их так много, всегда найдется кем пополнить живую силу, когда полегли первые ряды.
— Это не ваше дело, интересоваться, почему местные власти сочли нужным временно подвергнуть вас заключению, Паверскот, или как вас там! — зычно ответил Шатилов.
Пауэрскорт промолчал. Двое громил устроились в креслах посередине комнаты, один — поигрывая длинной веревкой в руках.
— У меня к вам очень простая просьба, — продолжил Шатилов, исхитрившись наполнить ядом даже такую вполне невинную фразу. — Перескажите мне свой разговор с государем!
Пауэрскорт помолчал немного, а потом очень быстро сказал Шапорову:
— Этого не переводите. Я хочу довести его до белого каления, — и продолжил уже помедленнее: — Моя беседа с Его Величеством была строго конфиденциальна. Я не вправе оповещать вас о ней в той же мере, в какой не стал бы распространяться о своих разговорах с Его Величеством королем
Шатилов налился краской, что с большим удовлетворением отметил Пауэрскорт, и принялся барабанить пальцами по столу.
— Те, кто отвечает за сохранность жизни императорской семьи, имеют право знать о содержании разговоров Его Величества. Всех! Без исключения! Во имя его собственной безопасности! Итак, извольте ответить на мой вопрос! О чем вы беседовали с Его Величеством?
Пауэрскорт подумал, что случилось бы, если б стало известно о намерении императора отправить своих чад за границу. Это было бы равносильно подписанию воззвания, в котором он признавался бы, что события вышли из-под его контроля, что он утратил веру в способность своего режима защитить его детей. Император сам объявил бы, что он — голый. Миф о самодержавии, выстроенный за три столетия правления Романовых, испарился бы, как туман солнечным летним утром. В результате, вероятно, монархия рухнет, и царю придется присоединиться к своему семейству в Англии, вклеивать фотографии в английские альбомы, смотреть, как плещутся у английских берегов английские волны. Альтернатива, конечно, может быть еще хуже: дети, взорванные бомбой террориста или убитые в своих постельках. Что ж, подумал Пауэрскорт, рассеянно уставясь взглядом на шрам капитана, для Николая II — это жизненно важно наверняка. А для Эдуарда VII? Присутствие царской семьи в Англии с большой долей вероятности приведет к союзу России и Великобритании. Столкнувшись с противостоянием мощных сил Франции, России и Великобритании, даже кайзер трижды подумает, прежде чем затеять войну, особенно если учесть, что другие англоговорящие страны, в первую очередь Соединенные Американские Штаты, ввяжутся в битву на стороне союзников. Да, это вопрос жизненного значения и для Лондона, и для Санкт-Петербурга.
— А я бы хотел, чтобы вы, капитан Шатилов, рассказали мне о другом разговоре. О том, который состоялся у вас — и кто знает, может, в этой самой комнате? — с моим предшественником по фамилии Мартин. Он виделся с царем вечером в среду, а позже, вечером того же дня или ранним утром следующего, был найден мертвым на Невском проспекте. Что скажете, капитан? Сталкивались ли вы с мистером Мартином? Сиживал ли он в этой самой комнате с вами и вашими громилами?
Парочка в креслах переглянулась и обменялась короткими репликами.
— Впервые слышу об этом Мартине, — сказал Шатилов. — Не испытывайте моего терпения. Рассказывайте, что там у вас было! — И со значением поглядел в угол, где валялись кнуты.
Теперь настал черед Шапорова говорить очень быстро, и, прежде чем перевести слова капитана, он вставил:
— Это было сказано не для нас, но один их этих, в креслах, сказал: «Смотри, чтобы то же не случилось с тобой!»
Интересно, сколько еще времени понадобится Джонни и шотландцу, чтобы прийти им на выручку. Пауэрскорт не сомневался, что те приступили к выработке плана спасения сразу, как только их с Шапоровым ввели в дом. Он и сам с сомнением поглядывал на кнуты, валявшиеся в углу. Что бы ни случилось, а обмануть доверие царя недопустимо. Он ничего не скажет. Больно, наверно, будет…
— Так что, вы убили Мартина? Здесь, в этой комнате? — произнес он со всей враждебностью, на какую был способен.
— Отстаньте от меня с вашим Мартином! — закричал Шатилов. — Отвечайте на вопрос!
— Вы убили Мартина? — Если Пауэрскорт добивался того, чтобы русский капитан разозлился, то его можно было поздравить с успехом.
— Довольно про Мартина! В последний раз спрашиваю: о чем вы говорили с Его Величеством?
Пауэрскорт был уверен, что насчет Мартина капитан лжет.