СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ
Шрифт:
Короткими очередями он стал бить по ближайшим вышкам. Но только из одной выглянул караульный, которого парень сшиб на землю. В остальных часовые или погибли, или успели заблаговременно удрать.
— Потопали! — вскочил Сергей. Скинул с себя шинель, набросил на колючую проволоку и подсадил Женевьеву. Она сообразила, куда намерен пробираться ее милый, но не устрашилась, положившись на волю божью. Лучше здесь погибнуть, чем снова скитаться среди бошей. Зажмурилась и спрыгнула в узкий промежуток между колючими рядами. Следом перебрались парни.
Вышка полыхала снизу доверху, ветер, шустро раздувая пламя, стрелял раскаленными угольками, фонтанами вздымал искры. У Сергея прогорел мундир на плече, затлела пола Костиной шинели. Ряд за рядом преодолевали они проволоку, цепляясь за колючки, раня руки, оставляя клочья одежды.
А бомбежка не прекращалась. Со страшной силой взлетел на воздух склад боеприпасов, сверху градом посыпались неразорвавшиеся снаряды, патроны, дымящиеся обломки. Горели подъемники подземных ангаров, пылали помещения наземных служб, огнем охвачены самолеты. Ви дать, англичанам крепко насолили немецкие летчики, и они решили окончательно вывести аэродром из строя. Сергей стал опасаться, что «мустанги» доберутся и до двух стоящих на отшибе «хейнкелей». Не обращая внимания на кровоточащие царапины на руках и коленях, он торопливо перелез через последнее проволочное заграждение, подхватил обессилевшую Женевьеву и крикнул Косте:
— Бросай шинели, бежим! Прикрывай меня с тыла! Штурмовики проносились над самым летным полем, перелопачивали стонущую землю бомбами и снарядами, засевали пулями, уничтожали каждый уцелевший на поверхности предмет, гонялись за всем живым, способным еще передвигаться. Пылающее бензохранилище прикрыло парней густой дымовой завесой. Они спотыкались о трупы, деревянные и металлические обломки, оступались в воронки. Парни спешили из последних сил. Успеть, пока немцы не опомнились, пока кругом рвутся бомбы.
Женевьева вжалась лицом в Сережкино плечо, вздрагивает от непрерывных взрывов, надсадного воя «мустангов», разбойничьего посвиста мелкокалиберных снарядов. Груздев бежал изо всех сил, кашляя от забившей горло копоти, чувствуя, что вот-вот выдохнется, а там хоть матушку-репку пой. Выскочил из дымной полосы, а сбоку фонтанчиками мерзлой земли ударила пулеметная очередь. Костя оглянулся, заметил вспышки выстрелов, припал на колено и прицелился из автомата по огонькам, что морзянкой выбивались из-под опрокинутого грузовика. Хотел сменить опустевший магазин у шмайссера, как вихрем пронесся штурмовик и автомашину бомбой разметало на куски. Пулеметчик смолк.
— Чё отстаешь? — сердито позвал его Груздев. — Бежать-то с гулькин нос, а ты тянешься.
У самолета поставил Женевьеву на ноги, устало вытер пот с чумазого лица. Потом вскарабкался на дюралевое крыло и отодвинул фонарь задней кабины. Тесно, как он с девушкой здесь поместится? Француженка испуганно оглядела поджарый самолет, обмерла от страха, увидев черно-белые кресты на крыльях, свастику на хвостовом оперении. Она привыкла, что эти машины обычно несли людям страдания и смерть. Неужели ей придется подняться на этом чудовище в небо?
— Костя, подсади Женьку, видишь, она совсем обезножела. Втянул девушку на крыло, усадил в тесную кабину, взял у Лисовского портфель, досадливо крякнув.
— Быстрей, быстрей! — поторопил он друга. — Не рассусоливай!
Костя влез в пилотскую кабину, отдав Груздеву шмайссер. Тот минуту поколебался и швырнул оба автомата на землю. Они ему мешали. Втиснулся к Женевьеве, заметил, что она в полуобморочном состоянии.
— Держись, Женька, атаманом выберем! — весело проговорил он и, успокаивая, поцеловал девушку в измазанную сажей щеку. Застегнув на Женевьеве ремни, сам натянул оставленный немцем шлемофон. И сразу услышал преображенный Костин голос:
— Приготовься, взлетаю!
— Всегда готовы!
Легко сказать — взлетаю, когда в горячке недавнего боя забылись наставления майора Горячева. Сунулся к рычагам управления, а получается ни тпру, ни ну. Расслабился, осмотрелся, понимая, что отсчет времени не в их пользу. Единственное радовало: оба мотора запущены для прогрева, не придется тратить лишних минут. Потихоньку разобрался в пульте, припомнил инструкции, прибавил газу, освободил рычаг для уборки шасси.
— Взлетаю! — возбужденно сообщил Сергею и открыл дроссель.
Выруливая, краем глаза заметил, как по соседству вспыхнул последний уцелевший штурмовик, но не удавился и не испугался. Преодолевая сильный встречный ветер, он разогнал «хейнкель», страшась только глубоких воронок. Когда под самым носом машины столбом взметнулся взрыв снаряда, Костя резко рванул ручку на себя. Самолет послушно оторвался от перекореженной земли и круто пополз вверх. Летчик убрал шасси, выровнял хвост, но повел машину на небольшой высоте, опасаясь встречи с «мустангами» и огня зенитной артиллерии. Спустил предохранители пулеметов и вольготно откинулся на сидении.
— Ура-а-а чалдонам! — завопил Сергей.
Тот путь, на который вечером и ночью потратили столько сил и времени, самолет проскочил за считанные секунды. Костя огляделся через прозрачный фонарь кабины: небо свободное. Посмотрел на приборы: горючего полные баки, масло в норме. Сколько километров пройдет снаряженная машина? Выскочила из памяти нужная цифра, а ведь майор Горячев ее называл. Да и думал ли тогда Костя, что ему доведется оседлать фашистский самолет? А ведь пришлось, причем на него последняя надежда выбраться из проклятой Германии.
Тяжеловата машина в управлении, нужно чуток подняться, а то врежешься в трубу или террикон. Мглистая дымка затянула Рур, куда ни глянь — пожарища, а вон сквозь тьму прорезываются огненные всполохи. Снова металл из мартенов немцы выпускают! Неужели американцы и англичане не замечают промышленных объектов? Заводской двор как на ладони, видно, как из будки маневрового паровозика сиганули машинист с кочегаром и бросились к убежищу.
— Сережка! Далеко будем путь держать?
— Милай, може, к нашим махнем? — в голосе земляка надежда и неуверенность.