Смерть носит пурпур
Шрифт:
– Я готов на все… – сказал Чердынцев.
– Не сомневаюсь. Это и есть трудный момент. Вам не следует влезать в это дело. Золото алхимиков имеет привычку губить жизни тех, кто слишком его жаждет, оно приносит несчастье… Так что напишите в вашем рапорте: был запас, да весь вышел… Покидать город вам по-прежнему запрещено. Всего хорошего…
Чердынцев поверил, что с ним ничего не случилось, только когда Ванзаров поклонился и свернул за угол. Это было невероятно. Он так был уверен, что ему подстроена ловушка, так ждал каверзы, что счастливый конец немного расстроил. Не осталось
51
Ванзаров никуда не торопился. Все, что можно было сделать, уже было сделано. Оставалось ждать. Самое трудное и ненавистное занятие. Приходилось убивать время, которое тянулось, как свежий мед. Он шел по чистеньким улицам и думал, что случай – это продолжение логики. Нелепая ошибка Лебедева, который привез Чердынцева не туда, куда следовало, вышла лучше не придумаешь. Теперь Марков, Таккеля и Еговицын будут думать, что чиновник банка тоже посвящен во все обстоятельства. А это значит, решение принимать им будет куда проще: и конкуренция обострилась, и соблазна больше. Вот только бы их не спугнули. Как жаль, что нет филеров Курочкина! Сейчас за каждым нужен был глаз да глаз. А так остается надеяться только на крепость цепей логики. И чтобы из них никто не вырвался. Все-таки странно: как Аполлон Григорьевич, со всей своей аккуратностью, притащил Чердынцева вместо дома-с-трубой к Нарышкину? Не иначе как спешил пообедать…
Ход мыслей нарушил господин на другой стороне улицы, который подавал незаметные знаки. Ванзаров ему ответил, но остался на своей стороне. Господин не счел зазорным подойти сам. Они обменялись незаметными поклонами без рукопожатий.
– Срок еще не наступил, – сказал Ванзаров.
– Оно, конечно, так… – Воровской старшина не хотел напирать, да и не смог бы при всем желании. – Да вот, беспокойство некоторое ощущаем.
– С чего вам беспокоиться, господин Чех?
– Так ведь такие дела в городе творятся…
– Вот как? Интересно, какие же?
Чеху страсть как хотелось выудить из полицейского как можно больше. Вдруг проговорится и сообщит такое, что миру еще не известно. Но попытка провалилась. Ванзаров изображал полное неведение и пропускал намеки мимо ушей. Чеху пришлось раскрыть карты.
– Так ведь ретирадник, говорят, так рвануло, что и щепки не найти, – наконец проговорил он.
– Вас беспокоит, что соседние дома теперь от дерьма отмывать придется?
– Это нам без разницы. А вот к нашему делу не имеет ли касательства?
– Давайте рассуждать логично, – сказал Ванзаров, нахмурившись. – Выгребная яма выделяет газ метан. Он взрывоопасен. За зиму метана накопилось изрядно. Достаточно одной искры потенциального электричества, если вы знаете, что это такое, чтобы ретирадник взлетел на воздух. Очень жаль, что один из жителей как раз в этот момент справлял естественную нужду. Что тут может иметь касательство к нашему делу?
Чех смущенно кашлянул.
– Прошу прощения за настойчивость, а кто в нем сидел?
– Какой-то мелкий
– А вам это откуда известно?
Хоть Чех руководил ворами тихого городка, но нюх его остроты не потерял. Не то что у пристава. Ванзаров сделал удивленное лицо.
– А как бы вы поступили на месте господина Врангеля, когда ему такой фарт идет: в его городе лучшие специалисты столичного сыска. Грех не попросить о помощи… Вот он и попросил. Мы с моим коллегой за час и разобрались. Что ж тут такого?
Быстро прикинув, Чех объяснение принял.
– Какие чудеса творятся в природе… – уважительно заметил он.
– Еще и не такие, – согласился Ванзаров. – Так что осмотрительно заходите в ретирадник. Того и гляди взлетите на воздух. И место ваше станет вакантным. Метан – страшное оружие.
Чех яростно заплевал через левое плечо.
– Осторожность в нашем деле впереди всего… Так что просим извинить за беспокойство… Передам миру, что слово держите…
На такие намеки надо отвечать прямо, иначе нельзя.
– Хочу вам заметить, господин Чех, – сказал Ванзаров, – что свои обещания я держу всегда. Более того: как только уеду из вашего милого городка, конкурентов у вас не останется. Это мое твердое слово.
Старшину так и подмывало спросить: кто же это так мешался у них под ногами? Что за человек? Откуда взялся? Как бы ножиком его пощупать? Такие сладкие мечтания… Только Чех твердо знал: спрашивать об этом Ванзарова совершенно бесполезно. И пытаться не стоит. Чтобы не уронить честь почтенного вора.
52
…Не боясь быть замеченным, он пошел к дому через двор. Зайдя с заднего крыльца, вынул гнилую раму, не разбив стекла, опустил ее на землю к стене и перемахнул в открывшийся проем. Из кухни он прошел в гостиную. Логичным было начать с рабочего кабинета. Присев в ветхое кресло, тотчас вонзившее в тело пружину, он дернул верхний ящик. Раздался отчаянный визг. В недрах ящика царил хаос. Он стал разгребать залежи, сначала неторопливо, а потом все более и более увлекаясь, пока не стал кидать на пол целыми горстями. Очистив главный ящик, принялся за тумбы стола. На каждой полке попадалось что угодно, только не то, что было нужно ему. Или хотя бы отдаленно походило на предмет, который искал. Навалив на полу изрядную кучу, он поискал внутри. Под рукой шуршало полированное дерево. Стол был выпотрошен подчистую.
Не надеясь на успех, он просунул руку к нижней кромке столешницы. Ощутив шершавое дерево, ладонь вдруг наткнулась на что-то выпирающее из стола. Он нащупал предмет прямоугольной формы, мягкий и гладкий, словно отделанный лучшей кожей. Неизвестную вещицу прижимала скоба. Вынуть ее не составило труда.
Находкой оказалась небольшая книжица, изрядно потертая, с бронзовыми накладками на углах, какие были популярны лет тридцать назад для записи умных мыслей или прочей чепухи. Их носили на цепочке в жилетном кармашке. От цепочки осталось помятое ушко. Веских причин прятать эту книжечку быть не могло. Наверняка это то, что он искал.