Шрифт:
Театр одинокого детектива
ГЛАВА 1. Таинственные следы
Безлунная ночь металась тревожными смутными тенями за плотно зашторенным окном. В кустах шиповника, в ветвях деревьев притаились густая тьма, таинственная и жутковатая. Было так тихо, словно все вокруг погрузилось в тяжёлый мёртвый сон.
Внезапно где-то рядом раздался едва уловимый шорох. Женщина вздрогнула и повернула голову к окну. По тонкой шторе из зелёного шёлка пробегали длинные тени. Женщина замерла и прислушалась. Нет, это всего лишь ветви деревьев покачиваются, легонько касаясь стекла. Звук повторился, теперь как будто совсем рядом. Она испуганно вздрогнула и упёрлась взглядом в дверь. Её глаза расширились, красивые черты исказил страх.
Дверная ручка вдруг начала медленно поворачиваться…
Ольга протянула правую руку и зашарила по дивану. Её рука коснулась мягкой, плюшевой кошачьей шерсти. Сладко дремавшая на диване персидская кошка, обеспокоенная движением хозяйки, недовольно мяукнула и нехотя отодвинулась, освобождая пульт телевизора, на котором она спала.
Ручка повернулась, дверь стала медленно открываться, на дощатом полу обозначился тёмный силуэт. Дальнейшего Ольга уже не увидела, так как щёлкнула кнопкой и переключила канал. По экрану забегали серые пунктиры: программа закончилась. На следующем канале то же самое. Пульт снова тихо щёлкнул, экран погас.
«Три часа, даже телевизионщики спать ложатся, одна я мучаюсь, – грустно думала Ольга, глядя в непогашенный красный глазок телевизора, ярко мерцавший в темноте. Не сплю, все думаю и думаю, и ничего придумать не могу».
А что тут можно сделать? На ум не приходят никакие решения. Остается только мучиться без сна, пить транквилизаторы или плакать. Только вот слёз не нужно: поплачешь пару дней – и на лице останутся несмываемые следы лёгкого увядания. А ведь ей уже давно не двадцать пять и даже не тридцать. Лицо, на которое потрачено столько сил и средств, нужно беречь.
Она зажгла верхний свет. Большие настенные часы показывали ровно три. Достав из косметички пудреницу, Ольга открыла её и поднесла к лицу. Выглядит неплохо, если смотреть не слишком близко. Она с сожалением разглядывала мелкие морщинки под глазами и наметившуюся скорбную складку около рта. Кожа, которая когда-то казалась фарфоровой, потеряла свою свежесть и приобрела бледный блёкло-серый оттенок. Сорок есть сорок, и ничем тут уже не поможешь. Вот только если операция… Но зачем ей теперь все это? Раньше надо было думать. Впрочем, думай не думай, с молодой бабой ей всё равно не потягаться. И никакие дорогие пластические операции не вернут Алексея.
Ровно неделю назад от Ольги Смирновой ушёл муж. Любящий, заботливый, к тому же занимавший хорошую должность в солидной фирме. Алексей носил её на руках, задаривал цветами, и казалось, что так будет вечно. Но под луной нет ничего нескончаемого, а мужья при этом имеют привычку уходить от стареющих жён к молоденьким любовницам. И её Лёша оказался ничем не оригинальнее и не лучше других. А она, наивная, ничего не замечала до тех пор, пока он не объявил ей прямо и твёрдо, что уходит навсегда.
Может, зря она взяла отпуск? Сидеть тут в одиночестве просто невыносимо, но ещё тяжелее ловить на себе сочувственные взгляды коллег. Хотя, возможно, ей это только кажется. Вряд ли они знают о её личной драме: она ведь никому ничего не рассказывала. Или сами догадались? А как не догадаться, если Алексей, всегда заезжавший за ней на машине, вдруг перестал появляться в её офисе. И Ольге ничего не оставалось, как тащиться к метро и делать вид, что у неё всё в порядке. Притворяться надоело, и она ушла в пришедшийся как раз ко времени очередной отпуск. Только вот зря выбрала дачу, нужно было уехать куда-нибудь подальше. Их с Алексеем общая дача! Хорошенький домик из светлого дерева уже не казался Ольге таким уютным, как прежде.
Нет, определённо нужно было поехать куда-то подальше. Если не в Турцию, то хотя бы к старшей сестре в Брянск, та давно зовет в гости. Или к тётке в Германию. Но вместо этого она сидит тут одна и страдает. Даже пожаловаться некому кроме кошки.
И ведь совсем непорядочно он поступил. Не неделю же назад он познакомился со своей любовницей. А сама Ольга не увидела того, что другая женщина на её месте давно бы приметила. Господи, ну почему она такая несчастная и глупая! Ольге захотелось в голос зареветь, но она сдержалась, сработала привычка гасить эмоции и оберегать своё драгоценное, по-прежнему красивое лицо.
Она снова взглянула на часы. Прошло всего пять минут, после того, как она выключила телевизор, а показалось, что не меньше часа. Как медленно тянется ночь. Уж скоро утро, а сна все нет. И не будет, если она не перестанет думать об Алексее. Вот ей не спиться, а он сейчас, наверное, десятый сон видит в объятиях той стервы! Интересно, какая она? Просто хорошенькая или действительно красивая?
Если б поплакать, стало бы легче. Или пожаловаться подруге. Но близких друзей у Ольги никогда не было, а жаловаться приятельницам она не привыкла. Да и ночь на дворе, все давно сладко спят.
Она взяла книгу и попыталась читать. Только прочитав в четвёртый раз одну и ту же строчку, поняла, что и это занятие напрасное. Мысли не давали покоя и мешали сосредоточиться на страданиях бестолковой книжной героини. Свои печали как-то ближе. Со злостью отбросив книгу на пол, Ольга достала сигарету и закурила. Может, хоть это поможет заснуть. Кошка, не терпевшая сигаретного дыма, неодобрительно фыркнула, спрыгнула с дивана и с достоинством выплыла из комнаты.
Курила Ольга редко, не могла себе позволить портить никотином цвет лица. Хотя теперь уже всё равно, кому интересно её лицо? Ей самой точно безразлично – без Алексея жизнь сразу потеряла смысл. Ради кого теперь заботиться о внешности?
Аккуратно загасив сигарету в пепельнице, Ольга достала плед и бросила его на диван. Стелить постель и раздеваться уже нет смысла, скоро утро. Силы окончательно покинули её. Сон не шёл, но она чувствовала страшную усталость во всем теле. Погасила свет и замерла: комната озарилась яркими вспышками света с улицы. Отодвинула штору: это была не праздничная иллюминация, а зарево разгорающегося пламени.
Ольга бросилась к телефону, набрала службу спасения и сообщила о пожаре. Потом села на подоконник и долго смотрела на полыхающую постройку. Огонь вырывался из торцевого окна, которого отсюда видно не было. Пламя разгоралось сильнее и ярче, скоро весь двор заливало светом.