Смерть пиковой дамы
Шрифт:
Артём поехал к отцу. Позвонил только сообщить ей о своих неожиданных обстоятельствах. Если он приедет, когда освободится, будет уже совсем поздно. Хрипловатый волнующий голос ответил:
– Мне очень жаль! Я имею в виду вашего папу. Но если вы всё-таки сможете добраться ко мне, то буду вам рада. Приезжайте, даже если будет глубокая ночь.
Он мог ответить, что ей не стоило ждать неизвестно сколько, что сам он плохо знает дорогу и боится заблудиться в темноте. Но ничего такого не сказал.
– Господи, ну какой же я дурак! Неприятность с отцом была, наверное, знаком свыше, а я не понял! – Артём неожиданно взвыл так, что Полянская испуганно вздрогнула.
После долгих уговоров отец согласился ехать в больницу. Пока ехали, оформляли госпитализацию, прошло довольно много времени. Пообещав старику приехать в больницу с утра, Пичугин вернулся к машине.
Когда молодой человек выруливал на главную улицу, было уже совсем темно. А когда почувствовал запах гари, увидел странный мерцающий свет и вбежал в ту самую комнату… И застыл в проёме распахнутой двери, не в силах сделать больше ни шагу. Женщина в сильно открытом серебристом платье лежала на роскошном ковре посреди комнаты, её остекленевшие глаза смотрели в потолок. Пышная грудь как-то вызывающе выступала из серебристых кружев и ещё казалась волнующе живой и трепещущей. А вокруг полыхал огонь. Горели тяжёлые портьеры, плотно закрывавшие окна, пламя подбирался к креслу.
Артём попытался сдернуть на пол горевшие шторы, сбить пламя – лишь обжёг руку, а справиться с огнем не смог. На столе, накрытом к романтическому ужину, вспыхнула скатерть с тяжёлыми кистями. Пометавшись по комнате, он бросился прочь. Мёртвой красавице ничем не помочь уже было нельзя. Зато теперь до него дошло, что он самый вероятный кандидат на роль виновника трагедии. Оставаться дольше ему было нельзя.
– И вы просто ушли? – поразилась Полянская. – А вдруг она была ещё жива?
– Уж это нет! Я хотел её вынести, дотронулся – она была мертва и уже начинала холодеть. Что я мог в этой ситуации? Если меня посадят… что тогда будет с Настей и Дашей?
«Раньше надо было переживать по этому поводу», – подумала Тамара, но вслух сказала:
– И вы не вызвали ни «скорую», ни полицию, ни пожарников?
– «Скорая» ей была уже не нужна. И… эта злосчастная дача ей уже ни к чему.
Он уже почти кричал, совершенно забыв, что совсем недавно прислушивался к каждому шороху и пугливо посматривал на дверь. Артём швырнул недокуренную сигарету в хрустальную пепельницу, но промазал. Проследив за полётом окурка, приземлившегося прямёхонько на палас, Тамара спокойно сказала:
– Поднимите сигарету, иначе она прожжёт дыру в ковре.
Он не двинулся с места и актриса добавила:
– Вы же не хотите ещё одного пожара, на этот раз в собственном доме.
Артём покорно шагнул, наклонился и поднял окурок. Рука его всё сильнее дрожала.
– Послушайте, Артём, – продолжала Тамара. – Конечно, это ужасно, но вы же ни в чём не виноваты. Вы не убивали этой женщины, не поджигали дом. Вас никто там не видел, ведь было совсем темно и поблизости никого не было. Так что не устраивайте истерики.
– Вы не понимаете, – жалобно протянул он. – Меня могли видеть с ней в кафе, это было за день до… до пожара. К тому же кто-нибудь мог заметить мою машину. И потом, это кресло!
– Что там ещё и с креслом? – переспросила Тамара.
– Ну да, подлокотник. Я передвигал кресло, чтобы подойти к телу, и, вероятно, оставил свои отпечатки. Как было бы замечательно, если бы оно совсем сгорело. Но я даже не знаю, удалось ли мебели сгореть. Потушили ли пожар, и как скоро? Вы, случайно, ничего не слышали, не читали в новостях?
– Нет, – ответила Полянская. – Сегодня с утра я газет ещё не читала.
Она регулярно смотрела «Дежурную часть» и просматривала «Московский комсомолец», но ничего похожего на пожар в каком-либо дачном посёлке не встречала.
– Как давно это случилось? – спросила Полянская.
– Вчера ночью, – убитым голосом ответил Артём.
Полянская отметила про себя, что её собеседник ни разу не назвал имени женщины. Очень умело, кстати, избегая этого в своём рассказе. Может, она и солгала ему, что она звезда. Какая-нибудь рядовая актриса, если она вообще имела отношение к искусству. Рассказывая о себе небылицы, могла недолго побыть знаменитой в глазах влюблённого мужчины.
– Наверное, пожар удалось потушить, поэтому о нем ничего не сообщалось. Возможно, кресло и успело сгореть, – сказала Тамара и подумала: «С другой стороны, даже если огонь не нанёс больших разрушений, была ведь ещё смерть женщины. Особенно если она насильственная. Вот об этом-то, скорей всего, и напишут. Особенно, если она действительно актриса».
Однако её замечание о сгоревшей мебели не успокоило Пичугина. Он вдруг схватился за голову обеими руками и в полном ужасе провыл:
– Телефон, её мобильник! Если он цел, то мне конец! Может, он преспокойно лежал где-нибудь в другой комнате, пока пожар тушили, и теперь всё кончено! Она ведь звонила мне с мобильного и могла оставить его там, куда не добрался огонь.
Тамара смотрела на Артёма, пытаясь понять, что он сейчас сказал. Она вспомнила, как он рассказывал о звонке на сотовый телефон. И произнесла задумчиво:
– У меня нет мобильного телефона, но если я что-нибудь понимаю, полиция может узнать обо всех её разговорах у оператора связи, для этого совсем не нужен аппарат. Достаточно узнать номер.
– Боже, какой же я кретин!
Артём сорвался с места и забегал по комнате. В его бессвязном тихом бормотании Полянская уловила фразы: «Теперь я точно погиб! Что же будет теперь… Какой же я идиот… Голос свыше…»
Наконец он замолчал, остановился перед Тамарой и трагическим голосом произнес:
– Вы, только вы, Тамара Васильевна, можете мне помочь!
– Хотите, чтобы я подтвердила ваше алиби? Сказала, что видела, как вы укладывались спать в своей квартире?
– Нет, – отмахнулся Артём. – Все равно никто не поверит, даже если вы скажете, что я ночевал у вас. Ой, ради Бога, простите меня, дурака, сам не понимаю, что говорю.
Тамара только усмехнулась и сказала:
– Тогда, полагаю, что вы хотите, чтобы я привлекла к этому делу своего племянника?