Смерть под кактусом.
Шрифт:
– Да?
— Да! — подтвердила я.
Узнав мой голос, подруга ожила:
— Светка? — И, не дожидаясь ответа, она проникновенно выдохнула: — Я нашла...
Я не поняла:
— Чего нашла?
— Сейчас приду...
Я печально посмотрела на свое отражение в большом овальном зеркале. Минуту назад оно было жизнерадостным и счастливым. Однако немудреная фраза, произнесенная столь значительно, ясно давала понять, что покой нам, к сожалению, пока только снится...
— Чего она там нашла? — растерянно забормотала я, распахивая
Мегрэнь не заставила себя долго ждать, сверху послышались торопливые шаги, и она появилась на пороге, держа в руке полиэтиленовый пакет. Я окинула взглядом ее всклокоченные волосы и неодобрительно спросила:
— Ты собираешься идти в театр в таком взъерошенном виде?
— Нет, — торопливо отмахнулась Тайка, устремляясь в комнату.
Заметив в ее глазах нездоровый, лихорадочный блеск, я загрустила.
— Вот! — решительно сдвинув в сторону фарфоровые безделушки, Мегрэнь шлепнула на журнальный столик папку Татьяны Антоновны. — Я нашла...
— Поздравляю! — поймав на лету маленькую беленькую собачонку, раздраженно сказала я. — Но в связи с этим необязательно колотить фарфор в чужом доме.
Но Мегрэнь меня не слышала. Она торопливо вытащила из пакета географическую карту и разложила на столе:
— Смотри сюда! Мы с тобой брали карты слишком большого масштаба! Там этого просто нет! А нужна карта районная. И мы все искали Вельяминово, а такого нет! Ну, может быть, конечно, где-нибудь и есть Вельяминово, но, чтобы оно подходило к нашей карте, нету! — Тайка вытащила из папки пергаментные листочки и, тыча по нарисованным точкам, зачастила: — Видишь, Шилово? И тут — Шилово! Никитин... и здесь! Бухалово... Бухалово! Богородское...
Позабыв о душевных муках, я с интересом следила за Тайкиным пальцем. Очень похоже, что моя неугомонная подруга действительно нашла указанное на листочках место. Только интересно, сколько времени она потратила, втихомолку ползая по бескрайним картам родных просторов? Из института ее точно...
— А вот речка, — перебила мои мысли Мегрэнь, увлеченно водя пальцем по карте. — Точно, как на этих листочках... Въезжаешь?
— Въезжаю. А Вельяминово?
— Вот потому мы и не могли ничего найти! А я нашла, потому что начала искать то, что его окружает. И когда я все это нашла, то в центре получилось... Октябрьский!
— Октябрьский? Хм! Что ж, возможно... Может, кто карту срисовывал, ошибся?
— Может, и так. Но, скорее всего, его просто позже переименовали. Листки-то старые...
Пока я разглядывала карту, Мегрэнь мимоходом бросила:
— Самое интересное, отсюда до него всего-то сто пятьдесят километров...
Я оторвалась от карты и подняла голову. Тайка запнулась и поправилась:
— Ну, двести...
Под моим взглядом Мегрэнь засуетилась и наконец выкрутилась:
— Ой, Светик, сообрази мне что-нибудь на голове, а то мы в театр опоздаем...
Я хмыкнула, аккуратно положила листки в кармашек папки, убрала карту и встала. Устроившись перед
— Светка, больно! — пискнула Мегрэнь, глядя на мое отражение.
Я склонилась к испуганно моргающей подружке и отчеканила:
— Последний раз тебя прошу — угомонись по-хорошему... Эту чертову папку нужно засунуть подальше! Потому что, кроме неприятностей, ждать от нее нечего!
Мегрэнь сердито запыхтела, но рот раскрыть не рискнула. Несколько минут мы молчали, бросая друг на друга в зеркало недовольные косые взгляды. Наконец я закончила возиться с ее прической.
— Все! Давай дуй переодеваться, не то опоздаем.
Тайка посмотрела жалобно. Тогда я тоже посмотрела на себя в зеркало и с удовлетворением отметила, что идолы с острова Пасхи выглядят гораздо сердечнее, чем я в данный момент. Умильно сложив ладошки, Мегрэнь попробовала схитрить:
— Ой, Светочка! Ты у меня такая замечательная-замечательная! Знаешь что? Я в театр надену юбочку и туфельки.
Аргумент был убийственный, но я не дрогнула и молча указала подруге на входную дверь.
Когда мы вышли из дверей театра, над лиловым горизонтом уже сиротливо маялась бледная луна. Мечтательно моргая на нарядный фонарь, Мегрэнь шмыгнула носом:
— Все-таки, Светка, она талант! Талантище...
— Ага, — поддакнула я, вдыхая полной грудью свежий ночной воздух, щедро разбавленный смесью выхлопных газов и прочей дряни. — Погоды, однако, стоят... Благодать божья! Может, прогуляемся пешочком до дому?
— Прогуляемся? — рассеянно уточнила Тайка, явно не в состоянии вырваться из дурманящих объятий Мельпомены. — Это можно...
Она уцепила меня под локоток, и мы чинно двинули вдоль дороги, силясь разглядеть сквозь огненную реку рекламных огней первые робкие звезды. Однако такого возвышенного романтического настроения подруге хватило лишь до ближайшего угла. Тайка начала демонстративно прихрамывать и наконец остановилась.
— Стой! — подняв вверх колено, она продемонстрировала мне задник туфли на высокой точеной шпильке. — Я на этом далеко не уйду.
Пришлось тащиться на автобусную остановку. Несмотря на поздний час, свободных мест в автобусе не оказалось. Мегрэнь всю дорогу бубнила и покинула автобус злая как черт.
До подъезда оставалось всего ничего, нужно было лишь пройти небольшой зеленый скверик и дворовую детскую площадку, когда Мегрэнь вдруг напряглась и озабоченно пробормотала:
— Однако...
— Что? — не поняла я, а Тайка стиснула мне руку, пребольно вонзив ногти в запястье.
Резко бросив: «Осторожно!», она круто развернулась. . В следующее мгновение я различила звук шагов за спиной и вдруг почувствовала на плече грубую чужую руку. Одновременно ремень моей сумки покинул свое законное место. Охнув, я безрезультатно хапнула рукой по воздуху.