Смерть под кактусом.
Шрифт:
— Татьяна Антоновна вряд ли сказала... Да она и не могла знать, что папка у тебя... Выходит, об этом знал кто-то еще...
— Вот и я о том. Помнишь, несколько недель назад
Татьяна Антоновна сама папку брала? Какое число было?
— Число? — Тайка задумалась. — Тридцатого я Катьке Смирновой за подарком ездила... так... первое... Значит, это было второго!
— А что написано на той половинке листка, что в папке лежит? «Третье, четырнадцать ноль-ноль, Зяма». Вполне возможно, что она забрала ее перед встречей с этой Зямой.
— Зяма —
— Так ты его знаешь?
— Нет, конечно. Но если так фамильярно написано, значит, хороший знакомый. Можно поспрашивать соседей... Хорошо бы в ее телефонную книжку заглянуть.
— Квартира опечатана, — возразила я.
— А балкон?
— Ты с ума, что ли, сошла? До балкона метр! И пятый этаж! Ты же в юридическом учишься, а не в цирковом! Может, в ДЭЗе ключ спросить?
— Там небось сейчас волосья друг другу рвут, решают, кому квартира достанется. Да и не может у них ключа быть...
— Что же делать?
— Не знаю...
Возвратившись вечером с работы, я едва успела переступить порог, как услышала телефонный звонок.
— Светка, где тебя носит? — с ходу набросилась подруга. — Я полдня названиваю!
— Вообще-то, я работаю, — с достоинством отозвалась я, одновременно пытаясь стряхнуть с плеч куртку. — Если тебе так приспичило, то звонила бы в контору.
— Я звонила. Но ты ушла на два часа раньше...
— Потому что за билетами в театр ездила. Если не я, то ты так и зачахнешь дремучей вместе со своими любимыми уголовниками.
— Правда? — обрадовалась Мегрэнь. Ходить в театр она любила, хотя почему-то отличалась стойкой неприязнью к приобретению билетов. — Стоящая вещь?
— Мировая! С Инной Чуриковой.
Мегрэнь застонала от счастья:
— Когда?
— Завтра.
— Ну, молодчина ты у меня, Светка! Если бы не ты...
— Я в курсе, — врожденная скромность заставила меня прервать поток Тайкиной благодарности. — Чего звонишь?
— Ой, — опомнилась Мегрэнь, — приходи ко мне немедленно!
— Не могу. Я еще не переоделась и жутко хочу есть.
— Ну ладно... Я тоже голодная... Сейчас приду!
Тайка бросила трубку, а я в сердцах выругалась. Однако этим Мегрэнь вряд ли исправишь.
— Знаешь что, — деловито сказала я, едва подруга появилась на пороге, — почисть-ка пока картошку, а я пойду переоденусь.
— Какую картошку? — изумилась та.
— Обыкновенную, липецкую. У меня, видишь ли, прислуга сегодня выходной взяла, так что картошка еще не чищена. А жареной хочется, сил нет.
Подруга обомлела от подобного святотатства.
— Я не могу чистить. Я по делу.
— Да? По какому, интересно?
— Вот! — Тут она с ловкостью фокусника извлекла из кармана телефонную книжку.
Я недоверчиво подняла брови:
— Это то, что я думаю? — Тайка с жаром кивнула. — Надеюсь, ты не лазила через балкон?
— Нет, — засветилась Мегрэнь. — Дело было так... Сижу я дома, то есть собираюсь в институт. Вдруг звонок в дверь. «Кто там?» — спрашиваю. «Удальцов Андрей Михайлович!» Короче говоря, он зашел, сел... Сначала бред всякий спрашивал, потом говорит: «Мне нужно подробное описание тех серег, что на убитой были. Мол, если они где-нибудь появятся...» Ну, сама понимаешь... Я, конечно, как могла, описала, даже картинку ему нарисовала. И спрашиваю: «А где ключи от квартиры Георгиевской, может, там прибраться надо?» Он говорит: «Прибираться не надо, а ключи у меня». Тут я возьми да брякни: «У Татьяны Антоновны была одна картина, и, кажется, она говорила, что очень дорогая, какого-то известного мастера. Может, ее тоже украли?» — «Это, — говорит, — интересно... Не могли бы вы мне ее показать?»
Пройдя вместе со следователем в квартиру Татьяны Антоновны, она из коридора ткнула пальцем на дальнюю стену комнаты. Там висел небольшой, написанный маслом натюрморт, купленный нами два года назад на рынке и подаренный Татьяне Антоновне к Восьмому марта. Пока следователь недоуменно разглядывал бесценный шедевр, подруга, не сводя глаз с широкой милицейской спины, загородила собой стоящую в коридоре телефонную тумбу. Ей хватило одной секунды, чтобы стянуть с нее книжку с телефонами и засунуть под футболку...
— А ты уверена, что он ничего не заметил?
— Не заметил. На затылке глаз у него нет. А я, пока тебя пыталась найти, книжку полистала. Она забита битком. И фамилии, и собесы, и ремонт телевизоров... Все вместе. — Мегрэнь протянула мне потертую красную книжку на спирали. — Сама глянь... Но кое-что я нашла. Нам подходят три фамилии с инициалами: Конь З.И., Шверг З.М. и Пекунько З.П. Сначала нужно выяснить, кто из них мужчины. «3» может быть и Зоей, и Зинаидой, и Зухрой... Как можно узнать отчества — через адресный стол?
— Можно, наверное. Но там понадобится возраст... Так что лучше не валяй дурака, а позвони старшему братику...
— И правда! — опомнилась Тайка и уже через минуту беседовала с любимым родственником. — Здравствуй, Юрочка! Как поживаешь? А я вот тут у Светочки... Ага... Ага... — Я ткнула ее в бок локтем, чтобы особо не отвлекалась, но она, видно, решила усыпить Юркину бдительность посторонними разговорами. Выспросив все, что можно узнать у человека, с которым не виделась целые сутки, Мегрэнь наконец перешла к делу. — Юрик, нам тут выяснить кое-что надо...
Загрузив брата, Мегрэнь повесила трубку и сладко потянулась.
— Ну вот, теперь только ждать... А тебе привет! — Тут она сделала серьезную мину и взглянула на меня в недоумении. — А ты что, картошки еще не начистила?
Удрав в связи с предстоящим походом в театр с работы пораньше, я зашла в парикмахерскую, сделала прическу и маникюр. Прогулявшись в красивом виде по магазинам, я в прекраснейшем настроении вернулась домой.
Набрав номер Тайкиного телефона, я довольно долго слушала длинные гудки. Гадая, куда же могла запропаститься наша девица, собралась уже вешать трубку, как на том конце провода послышалось тихое, но весьма раздраженное: