Смерть под парусом
Шрифт:
Финбоу между тем спокойно разделался с холодным яйцом и вдруг ни с того ни с сего пустился, в обсуждение истории финансовой науки. Он рассказал Эвис о происхождении, значении и недостатках золотого стандарта. Он объяснял предельно ясно, я бы даже сказал — с юмором. Я видел, что Эвис едва сдерживалась, чтобы не закричать. Однако она вежливо слушала его разглагольствования и даже раз или два вполне к месту вставляла какие-то вопросы. Я не спускал глаз с её бледного, страдальческого лица.
Финбоу решил наконец подвести разговор к концу:
— Никакой сложности в этой науке нет. В ней гораздо легче разобраться,
Меня передёрнуло от этой садистской, хладнокровно рассчитанной жестокости. Эвис уставилась на него своими огромными глазами и не сказала ничего. Первым отреагировал Филипп, он сделал неудачную попытку обратить всё в шутку.
— А по-моему, это самая заурядная история.
— Не такая уж заурядная, — возразил Финбоу.
Он намазал джем на кусочек тоста и принялся излагать свою точку зрения на японский империализм. Здесь уместно было бы сказать, что, хотя Финбоу и был глубоко эрудированным человеком, у него не было того, что называется «пунктиком» и что часто приписывается детективам в романах… если, правда, не считать кое-каких вопросов, касающихся Китая, но об этом я не берусь судить.
Покончив с завтраком, мы присоединились к остальной компании в гостиной. Молодые люди всё ещё пребывали в состоянии депрессии, которая неизменно приходит вслед за сильным эмоциональным напряжением. Вначале человек, волнуясь, ищет выхода в действии, он не в силах сидеть сложа руки и молча ждать развития событий. Затем он доходит до такого состояния, когда страх окончательно парализует его волю, и он жаждет только одного — конца. Пусть самое страшное, лишь бы конец! Тони по-прежнему лежала на диванчике, закинув руки за голову. Уильям читал детективный роман под названием «Не своей смертью», если не ошибаюсь. Кристофер делал какие-то пометки на обороте письма. Эвис и Филипп уселись где попало и сидели, не произнося ни слова.
Окинув взглядом гостиную, Финбоу, ни к кому не обращаясь, сказал:
— А мы только что обсуждали положение на Дальнем Востоке.
— О, — произнёс Уильям, оторвавшись от книги, и посмотрел на Финбоу отсутствующим взглядом, — а что, это вас очень волнует?
— Разумеется, волнует, — ответил Финбоу. — Всё, что может как-то отразиться на жизни миллионов людей, волнует меня.
— А меня лично, простите за эгоизм, — вмешался Кристофер, — в данный момент в тысячу раз больше беспокоит моя собственная судьба, нежели судьба всех китайцев, вместе взятых.
— Когда вы и Уильям станете старше, — сказал Финбоу, — вы измените своё отношение к таким вопросам, вот увидите.
— Чёрта с два, — оборвал Уильям. — Ваше поколение исчерпало все запасы социальной совестливости английской нации. Как вы, чёрт вас дери, пеклись о будущем мира и посмотрите, во что вы его превратили! Возьмите, к примеру, меня и Кристофера. Разгул военной истерии, атмосфера нервозности и мошенничество всех мастей — вот первые впечатления нашего детства. Наше отрочество прошло в послевоенные годы — самые безалаберные годы в истории человечества, я бы сказал. А теперь, когда мы более или менее встали на ноги, на нас того и гляди грозит обрушиться финансовый кризис, который перевернёт вверх тормашками всё, что мы успели сделать. Это наследие вашего поколения, Финбоу, и вашей, с позволения сказать, социальной совестливости. Как же вас после этого может удивлять,
Горечь, сквозившая в словах Уильяма, вполне отвечала настроению собравшихся. Она отражала отчаяние, которое им приходилось переживать… и, как мне кажется, была символом каких-то ещё более глубоких процессов. Финбоу задумался.
— Вполне согласен с Уильямом, — кивнул Кристофер. — Мой мир тоже не выходит за пределы круга интересов моих друзей. Понятно, Финбоу?
— Думаю, что да, — ответил Финбоу. — Но боюсь, что из-за вашего индивидуализма вы очень много потеряете в жизни, если действительно круг ваших интересов так узок, как вы утверждаете.
— Может статься, — улыбнулся Кристофер. — Но будем надеяться, что китайцы, которых я буду встречать на каждом шагу в Малайе, расширят мой кругозор. К слову сказать, правление компании вызывает меня на окончательное собеседование. Как вы думаете, Беррелл не будет возражать, если я съезжу в Лондон?
— Если хотите, я могу спросить у него, — предложил Финбоу. — Мне это проще, он со мной считается.
Узнав от миссис Тафтс, что Беррелл пошёл перекусить в Бриджинн, Финбоу собрался пойти в деревушку и предложил мне составить компанию ему и Кристоферу, Страшно обрадовавшись, я покинул своих друзей, которые остались сидеть в гостиной в полном молчании. Уильям снова углубился в книгу. Филипп и Тони проявляли удивительное безразличие друг к другу, а Эвис, отчуждённая и подавленная, сидела в стороне. Бежать без оглядки, хоть полчаса отдохнуть от этой насыщенной страхом атмосферы!
Вскоре Финбоу, Кристофер и я не спеша шли по тропинке.
— Что ждёт вас на этом собеседовании? — спросил Финбоу Кристофера.
— Ну, первым делом меня отдадут на растерзание эскулапу. Он будет щупать меня и мять, чтобы вынести своё заключение: перенесу я тамошний климат или нет. Я, собственно, ничего не имею против, — рассмеялся он. — Меня никогда не подвергали медицинскому обследованию, но чутьё мне подсказывает, что это единственное испытание, которое я пройду без всяких осложнений.
— Не скромничайте, — Финбоу улыбнулся. — Я не сомневаюсь, что вы выдержите любое испытание, если захотите. А что ещё предстоит вам завтра?
— Вот в письме сообщают, что администрация интересуется кое-какими биографическими подробностями моей жизни. Не очень приятная процедура, но ничего, как-нибудь переживу. После этой конфиденциальной части меня снова отошлют к тому же эскулапу — сделать прививки.
— И вы вернётесь обратно в тот же вечер? — полюбопытствовал Финбоу.
— Непременно. Много времени это не займёт. Я успею на пятичасовой поезд — в пять сорок девять, — уточнил Кристофер.
Мы миновали дощатый мостик.
— Меня очень заинтриговало, — заметил Финбоу, — то, что вы и Уильям говорили там, в гостиной, Значит, окружающие вас люди — единственное, что вас интересует?
— Да, — подтвердил Кристофер. — Разве это так уж необычно? А сами-то вы неужели и впрямь печётесь о судьбах народов?
Финбоу не удостоил его ответом.
— Вероятно, — произнёс он, размышляя вслух, — все мы, за малым исключением, рассуждали бы так же на вашем месте. Любить такую девушку, как Эвис, нелегко.