Смерть под парусом
Шрифт:
— Бывает, — спокойно подтвердил Финбоу. — Но довольно часто это идёт нам на пользу.
— И доставляет несомненное удовольствие нашим слушателям, — добавила Эвис.
— Я вообще люблю слушать чужие исповеди, — мягко заметил Финбоу. — А исповедь красивой женщины полна особого очарования.
— Весьма тронута, — откликнулась она. — Мне остаётся только надеяться, что я была достаточно откровенна и вы чувствовали себя вполне счастливым.
— Для полного счастья мне не хватает ещё нескольких слов, — сказал Финбоу. — Вот если бы вы и сейчас были бы со мной так же откровенны, это действительно доставило бы мне немало радости. Мне кажется, вы должны испытывать гордость, зная, что от вас зависит сделать человека счастливым.
— Я это слышу уже не первый раз, — презрительно сказала она. — Все пошляки говорят одно и то же: «Почему не доставить мне удовольствие, ведь ты от этого ничего не потеряешь». Мистер Финбоу, мне кажется, вы переоцениваете свои возможности.
Стараясь не упустить ни одного нюанса в этой стремительной словесной дуэли, я думал, какая же из двух настоящая Эвис — та холодная молодая женщина, что разговаривала с Финбоу как равная с равным, или хрупкое беспомощное создание, готовое заплакать по любому поводу. Теперь я видел, что обе сочетались в одном лице.
— А мне кажется, что вы напрасно так уверены в своей неуязвимости, — произнёс он ровным голосом.
Эвис как-то сразу обмякла. С трогательным, страдальческим выражением она нерешительно промолвила:
— Вы хотите сказать, что полиция может…
— Я хочу сказать, — заявил Финбоу, — что, если вы отказываетесь говорить откровенно с нами, безобидными пожилыми джентльменами, как бы вам не пришлось иметь дело с менее обходительными собеседниками.
Эвис погрузилась в молчание. Затем, как бы решившись на что-то, она вполголоса спросила:
— Скажите, а вам обязательно нужно копаться в моих сердечных делах?
— Боюсь, что обязательно, — ответил Финбоу. Эвис прикусила губу и неожиданно заявила:
— Я никого в жизни не любила.
— В таком случае, — сказал Финбоу, — это несчастье для тех, кто любил вас.
— Несколько раз я была увлечена. Мне, например, очень нравится Кристофер. Может быть, я когда-нибудь и полюблю его, если я вообще на это способна. А знаете, почему я стала его невестой?
— Не знаю, но хотелось бы узнать, — ответил Финбоу.
— Чтобы раз и навсегда отделаться от Роджера, — гневно выпалила она. — Чтобы рядом со мной был человек, который избавил бы меня от его приставаний, помешал бы Роджеру всё время стоять у меня над душой, чуть ли не каждый вечер тянуть меня в ресторан и являться ко мне в любое время дня и ночи. Это было невыносимо. — Потом, немного успокоившись, она добавила: — Роджер уже много лет добивался моей руки, но я его терпеть не могла. Как друга я его ценила, конечно… и теперь, когда произошла эта ужасная история, я даже жалею, что не относилась к нему лучше…
Уголки её губ опустились, и в глазах мелькнула грусть. Я следил за Эвис с особым вниманием, так как в моих ушах продолжали звучать слова Финбоу: «Она хорошая актриса».
И как бы в подтверждение его слов Эвис, не испытывая к Роджеру ничего, кроме ненависти, если верить гипотезе Финбоу, вдруг стала сокрушаться о его гибели. В смятении чувств я повёл лодку, почти касаясь бортом берега. Когда я пришёл в себя, я услышал слова Финбоу:
— Да, вам, должно быть, было несладко. А когда он сделал вам предложение?
— Почти каждый месяц последние три года, — ответила она с меланхоличной улыбкой. — С тех пор как мне исполнилось двадцать лет.
— Но вы сразу же дали ему решительный отказ, не так ли? — с улыбкой, вскинув брови, спросил Финбоу. — Вы ведь знали, что он так легко не отступится?
— Мистер Финбоу, — чуть не плача, искренне возмутилась девушка. — Я никогда не кокетничала с ним. Даю вам слово — никогда. Мне делали предложение четверо…
— Не так уж много, — заметил Финбоу. Взглянув на него мельком, она продолжала:
— За любого из троих я могла бы, пожалуй, выйти замуж. Один из них — Кристофер, и я, наверное, стану его женой. Не буду отрицать, что с этими тремя я действительно чуть-чуть кокетничала. Трудно удержаться.
— Да, я вас понимаю — искушение слишком велико, — согласился Финбоу.
— Но Роджер — другое дело: я бы ни за что на свете не вышла за него замуж. И никогда не кокетничала с ним. Ни разу. Даже во время танцев! — с жаром закончила она.
— Ну что ж, ясней не скажешь, — как бы подводя итог, сказал Финбоу. — Поворачивай назад, Иен, а то мы опоздаем и миссис Тафтс перебьёт о наши головы все тарелки.
Подгоняемые лёгким ветерком, который слабел с каждой минутой, мы не спеша поплыли обратно. Я знал, что Финбоу вытянул из Эвис все сведения, которые были ему нужны, и лихорадочно старался дознаться, какие же выводы он сделает теперь. Эвис, казалось, была удивлена, что он так неожиданно прекратил свой допрос, и сидела с натянутой улыбкой, как бы набираясь храбрости, чтобы добавить к сказанному ещё что-то. Когда вдали показался наш дом, она сделала глубокий вдох, как перед прыжком, и произнесла:
— Мистер Финбоу, а вы не собираетесь спрашивать меня о завещании? Ведь вы знаете, что теперь, со смертью Роджера, я становлюсь богатой наследницей.
— Нет, не вижу ни малейшей необходимости останавливаться на этом, — ответил Финбоу.
Глава тринадцатая
Обед во мраке
Последние слова Финбоу очень ободрили меня. Когда мы шли к чаю, я с радостью твердил себе, что получение наследства было единственным возможным мотивом преступления для Эвис, а раз Финбоу не проявил интереса к завещанию, значит, он, по всей видимости, исключил Эвис из числа подозреваемых в убийстве. Окончательно растроганный, я принял чашку чаю из рук миссис Тафтс и даже рискнул улыбнуться этой фурии.