Смерть призрака
Шрифт:
Он съел лепешку, и на мгновение разум его прояснился. Он вспомнил все — коктейли, вишню в своем кармане и все это мерзкое дело. Он пристально поглядел на Макса и увидел, что тот рассматривает его с внимательным прищуром.
У него вдруг похолодело внутри. Вот оно, наконец, началось! Это и есть вторая стадия коварного плана. Старый отвлекающий трюк, так характерный для Макса. Он, конечно же, догадался об этой смешной вишенке в его кармане. Должно быть, Макс подозревал, что Кэмпион его раскусил, и специально вышел из комнаты, чтобы удостовериться в этом. Но теперь его жертва, глупое животное,
А настоящее заклание каким-то образом было связано с кантонетти. Кэмпион все силился вспомнить. Весь ресторан начинал тонуть в каком-то тумане. И ему совсем уж по-дурацки показалось, что и он становится не видим для этих беззаботно болтающих людей, если перестает их различать сам. Но ведь было что-то, что он должен был предотвратить со стороны Макса! Боже, как все это было печально и тяжело!
Он съел еще одну лепешку.
Из радужного марева, которое, как ему казалось, охватило весь их столик, вдруг вынырнуло лицо Джозефа. Он рассмеялся, потому что лицо было без тела, да еще очень, видимо, этим расстроенное. Джозеф что-то сказал Максу, и Кэмпион никак не мог понять, что именно, ибо метрдотель говорил совсем невнятно. Он лишь уловил одну или две непонятные фразы.
— Он, видимо, не прислушался к вам, мистер Фастиен, ведь ни одна даже самая крепкая голова этого не выдержит, если…
Макс тоже что-то сказал. Кажется, он пытался извиниться.
— Конечно, я не мог и подумать. Он же дал мне слово!..
И вновь мистер Кэмпион осознал ситуацию, но, увы, ненадолго, ибо поглощающая способность овсяных лепешек была невелика и слабо снижала количество алкоголя в желудке.
И все же, хотя зрение его было замутнено, эти отрывочные фразы заставили его довольно ясно припомнить… Кантонетти…
Старик Рэндолл говорил ему о кантонетти! Это самое чудесное в мире питье, но лишь в том случае, если у вас во рту не было никакого алкоголя в течение суток. А если он был, и, особенно, если это был джин, то будет ужасно. То — прощай, моя головушка!
Кэмпион выругался. Но слова вряд ли прозвучали вслух.
«Если вы выпили хоть немного джина…»
Был ли сюда подмешан яд? Очень сомнительно. Саварини никогда бы на это не пошел.
…Эта проклятая привычка хохотать без причины… Нет, что же это все-таки было?.. Рэндолл говорил, что наступает состояние опьянения, но не обычного опьянения… а… Мистеру Кэмпиону почудилось, что он называл это «изумительным опьянением», а может, «фантастическим опьянением»?.. Ну что же, он, значит, фантастически пьян, а Макс собирается что-то с ним сделать… А что, собственно, он собирается сделать? Что же такое будет? Макс собирается… о господи, Макс же собирается его убить!
Он уставился на Макса. Макс выглядел тоже фантастично, и вокруг него витал ореол из желтого газа. Он был так смешон в этом ореоле, что мистер Кэмпион ни о чем больше не мог и думать. Он очень громко расхохотался.
Макс ответил ему смехом, и им вторили люди из-за радужной световой завесы. Каждый из них смеялся, как смеялось и все вокруг! Все было очень, очень радостно!
Кэмпион поплыл прочь из зала ресторана в исключительно приподнятом расположении духа. Его ноги не касались земли, но
Макс тоже шел очень близко от него, но он не плыл. Он шагал довольно быстро, подпрыгивая и подталкивая его, но он был тоже очень счастлив и вовсе не тревожился…
Лишь один раз Кэмпион вспомнил снова о том, что же собирается сделать Макс. Это было в фойе ресторана, когда он увидел лицо юного Фаркхарсона всего в футе от своего собственного. Удивленное выражение знакомого лица на мгновение отрезвило его, и он схватился за руку юноши, как за соломинку из поговорки. Впрочем это могла быть именно такая соломинка…
— Я… я в опасности, — пролепетал он, пытаясь выглядеть серьезным.
Но лицо Фаркхарсона расплылось в улыбке.
— Я знаю, что вы в. опасности, старина, — ответил он. — В опасности грохнуться наземь, если вы не будете смотреть под ноги!
Потом снова возник Макс, дурацкий Макс в своем комическом наряде. Мистер Кэмпион опять расхохотался и выплыл наружу из ресторана.
На улице оказалось очень приятно.
Сырая мостовая отсвечивала отраженными огнями фонарей. Все лужи и другие грязные ловушки земли мистеру Кэмпиону удавалось миновать. Он был духом, освобожденным от тела, а Макс был его потусторонним проводником.
Конечно, все это оказалось удивительно интересным. Были моменты, когда Макс подпирал его, или когда он засел в каком-то уличном закутке, а полисмен помог ему подняться и посоветовал быть поосторожнее. Потом был человек возле посольства, который не дал ему пройти внутрь, поскольку он не в вечернем костюме, как остальные гости, и Кэмпион расхохотался, когда тот человек не позволил ему снять жилет…
Затем был еще невыносимо забавный момент, когда его не признал дворецкий его тетушки на Гросвенор Сквер и вытолкал наружу, а потом, узнав, все же запер двери.
Но постепенно его веселье стало иссякать. Кэмпион осознал, наконец, что он идет по земле, но идет вовсе не так, как следовало бы. Он обнаружил также, что его ладони в грязи после того случая с закутком и что он потерял перчатки.
Он все яснее понимал, что Макс где-то рядом. Он ощущал, что Макс куда-то очень торопится. Теперь он был вовсе не так разговорчив, как прежде. Мистер Кэмпион начинал в нем сомневаться. В глубине его сознания мелькало что-то, предостерегающее от доверия к Максу. Что-то очень неприятное об этом малом. Правда, он никак не мог вспомнить, что же именно?
Они теперь находились в малоосвещенной части города.
Здесь уже не было видно множества таких славных вывесок разных дансингов. Впрочем, место было знакомое. Очень, очень знакомое… Макс вдруг заговорил.
— А теперь мы должны поехать в Вэтфорд, чтобы повидать ту девицу, — отчетливо произнес он.
— Нет, — решительно отверг Кэмпион.
— Тогда в Буши.
— Да, в Буши, но не в Вэтфорд, — согласно пробормотал мистер Кэмпион, исходя из каких-то ему самому не ведомых соображений.