Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск

Фиш Роберт Ллойд

— Ты сказал про доказательства, — голос парня дрожал, — где они?

— Первое. Раммерски видели, когда он убегал от Колдуэла, видел полицейский Пэдди Колан. Второе. Конни Блейкер слышала, как Селлерс объяснял Эден ее скользкое задание. Ты знаешь Конни, Фрэнки, знаешь, что она не врет.

— Она честная, но недалекая, — сказал Фрэнки, его смуглые щеки пылали от злости. — Что она тебе сказала?

— Она была в квартире Эден в ночь, когда ту убили. Селлерс пришел в половине одиннадцатого и сказал Эден, что она должна делать в доме Колдуэла.

Напоить его, потом начать кричать, делать вид, что ее насилуют, и так далее. А в качестве дополнительной предосторожности Селлерс приказал одному из своих людей войти через черный ход и вырубить Колдуэла. Потом сделать вид, будто они с Эден боролись перед тем, как он упал, ударился и потерял сознание. Человек Селлерса должен был исчезнуть и оставить Эден одну перед лицом перепуганных соседей и, очевидно, полиции. Эден должна была подтвердить, что Колдуэл приставал к ней и напал на нее. Селлерс заверил ее, что больше ничего ей делать не придется.

Террел снова огляделся в поисках пепельницы, пожал плечами и стряхнул длинный столбик пепла на пол.

— Конни слышала весь разговор и поговорила с твоей девушкой, когда та вошла в спальню переодеться. Эден была напугана. Она поняла, что дело нечестное. Вот только не знала, насколько оно нечестно.

— Не надо было ее убивать, — в глазах Фрэнки стояли слезы. — Она никогда никому не причиняла вреда. Ко всем была добра. Мы были вместе пять лет, и она никогда не взглянула на другого парня. Мы в следующем году собирались купить шестиквартирный дом на Бейкрофт. В одной квартире жить, остальные сдавать внаем. Так она хотела. Завести что-то надежное. Убежище на черный день.

— Ты знал, что она беременна? — спокойно спросил Террел.

Фрэнки так и впился в него глазами.

— Не ври мне! Не ври!

— Вскрытие не врет. Она была на третьем месяце беременности. Ты разве не знал?

Фрэнки начал бить рукой по кровати, сначала мягко, потом все жестче и жестче, потом изо всех сил.

— Она хотела этого, я — нет, — слова едва протискивались сквозь дрожащие губы. — Я боялся. За нее. Но она хотела этого. И собиралась забеременеть. Сказала мне, что предохраняется, но решила забеременеть.

По щекам его бежали слезы, он застонал.

— Давай, разыграй истерику, — бросил Террел. — Бей себя в грудь и кричи «Мама миа!» — Презрение придало его голосу резкости. — Какие у тебя были планы насчет ребенка? Хорошая работа, хороший заработок или свое заведение с небольшим доходом? Потом повезти его на Сицилию, показать родным, как здорово ты устроился в свободной и демократической Америке. Ну, где твои мечты, мечтательный ублюдок?

Фрэнки, казалось, растерялся; он открывал и закрывал рот, но ничего не мог выдавить, кроме невнятных междометий.

— Прекрасные мечты, — покачал головой Террел. — А потом пришел Селлерс, и не осталось ничего, кроме пятна на полу. А с Айка как с гуся вода…

— Мне надо поспрашивать, — Фрэнки медленно и с трудом выговаривал слова, будто только учился говорить. — Я выясню,

наврал ты или нет.

Он сбросил на пол халат и взял из гардероба пальто-реглан.

— Никто никогда не говорил со мной, как ты. Еще увидимся, не беспокойся.

Фрэнки переложил пистолет в карман пальто и надвинул на лоб мягкую фетровую шляпу.

— Подожди…

Но Фрэнки уже не обращал на него внимания. Молодое избалованное лицо стало замкнутым и жестким, но взгляд уже был устремлен куда-то за пределы комнаты. Он подошел к двери и взялся за ручку.

— Подожди минутку, — остановил его Террел.

Он сам не понимал перемены своего настроения, но знал, что не выпустит этого бешеного пса разгуливать по городу.

— Не дури, Фрэнки. Ты идешь против Селлерса и Раммерски и можешь запросто лишиться головы.

— Конечно, — хмыкнул Фрэнки. — Они крутые парни.

— Я завел тебя по личным причинам.

Фрэнки оглянулся, все еще держа руку на ручке двери.

— Каким?

— Селлерс увез Конни Блейкер. Прошлой ночью она пришла ко мне; там ее сегодня утром и нашли. Я хотел, чтобы он так озаботился целостью собственной шкуры, что забыл бы о ней. И решил: ты тот парень, который сможет его заставить.

— Тебе нужна девушка, да?

— Верно.

— Ты башковитый сукин сын. Использовать меня, чтобы спасти ее.

— Бесполезно, Фрэнки.

— Почему? Я заставлю его беспокоиться. А если мне снесут голову, какая разница? Ты получишь свою девушку. Я для тебя пустое место. Ублюдок, да? Ленивый итальяшка, мечтавший о ребенке и собственном кабаке? — Фрэнки улыбался, но походил на ребенка, который старается не заплакать. — Разве не так ты говорил?

— Мне пришлось.

— Ты меня не знаешь. И не знал Эден Майлз. Она для тебя была вроде проститутки. Разве не так?

— Ради Бога, не волнуйся так. Кто я такой, чтобы судить?

— «Не волнуйся!» Смешно! — Фрэнки отошел от двери и сел на край кровати. Несколько секунд он смотрел на Террела в упор, потом спросил:

— Ты католик?

— Сложный вопрос.

— Ну, так как?

— Я не знаю.

— Что ты имеешь в виду? Да или нет?

— Был ли Иисус из Назарета истинным Христом? Католики отвечают «да». А я не уверен.

— О чем ты говоришь? — возмутился Фрэнки и двинулся к двери. Его юное лицо вдруг постарело и выглядело усталым.

— Я думаю, сегодня я умру, — сказал он.

— Ты сам себя на это уговариваешь.

— Я так чувствую. — Фрэнки слегка пожал плечами. — И потому говорю странные вещи. Но это важно. Ты считаешь, она была проституткой, да?

— Я думаю, она тебя любила. Хотела от тебя ребенка. При чем тут проститутка?

Фрэнки медленно кивнул.

— Логично. Смешно, что твое мнение о ней имеет для меня значение. Но, может быть, ты — последний человек, с кем я могу о ней поговорить.

— Ты сам себя запугиваешь. Ты умрешь нормально. Тебя задавит грузовик, что ездит взад-вперед, расспрашивая людей об их религии.