Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск
Шрифт:
— Нет, так не будет, — он нажал на ручку и чуть приоткрыл дверь. — Ты заработал адрес. Частная лечебница Бэнкрофт на Мздден-бульвар.
— Что это?
— Место, где Айк держит твою маленькую блондинку. Сам разберись, что делать. А теперь — пока.
Он открыл дверь и выскользнул в коридор. Террел послушал, как его каблуки застучали по коридору к лифтам, потом снял трубку и дал телефонистке домашний номер суперинтенданта Дагана.
Ответила жена, сказала, что Даган ушел в офис. Чувствовалось, что она расстроена.
— Он просто сорвался посреди своей любимой телепрограммы. Той, где…
Террел отключился и сказал телефонистке, что хочет говорить с полицейским управлением. Потребовалось пять минут, чтобы услышать голос Дагана.
— Да? Кто это?
— Сэм Террел. У меня есть адрес, и я хочу, чтобы ты принял меры.
— Сэм, ты словно с Луны свалился. Разве не знаешь, что весь чертов город стоит на ушах? Мы поймали бандита по фамилии Раммерски, и он сознался, что задушил Эден Майлз. Колдуэл чист.
— Бэнкрофт, частная лечебница, — перебил Террел. — Девушку держат там. Конни Блейкер.
— Подожди минутку. У нас уже есть этот адрес. Бэнкрофт, лечебница, не вешай трубку…
— О чем ты говоришь? — взорвался Террел, но Даган уже отошел.
Он вернулся через минуту и сказал:
— Я проверял по радио. Пара машин уже едет туда, чтобы ее забрать.
— Откуда информация?
— Десять минут назад звонил Майк Карш. Сказал, что ее держат там против ее воли, что она важный свидетель против Айка Селлерса.
— Когда станет известно, что с ней?
— Когда машины сообщат по радио. Сэм, я занят, как черт.
— Я позвоню еще раз.
Террел медленно положил трубку, сел на кровать и закурил. Майк Карш… Он покачал головой, совершенно сбитый с толку.
Время шло медленно. Он мерил шагами комнату, считал костюмы Фрэнки, читал ярлыки на флаконах с лекарствами, рассматривал обложку журнала, валявшегося у кровати. На ней котенок выглядывал из-за горшка с геранью. Он изучал ее целую минуту, уверенный, что эта картинка осточертеет ему на всю жизнь.
Прошло пять минут. Он снова позвонил Дагану, прошла еще пара минут, пока их соединили, и Террел спросил:
— Девушку нашли?
Голос его едва заглушал неровные удары сердца.
— Да. Ее отправили в больницу на Сент-Анн де Бопр, в лечебнице троих арестовали. Там оказался тайный притон.
Рука Террела до боли сжала трубку.
— Что с девушкой?
— Господи, я не знаю, — нетерпеливо бросил Даган. — Состояние неважное — это все, что мне сказали.
19
На дорожке перед отделением скорой помощи больницы Сент-Анн де Бопр стояли две полицейские машины. Над широким входом крутилась мигалка, в стороне с опущенной наклонной рампой стояла белая «скорая».
Патрульные разговаривали с санитарами, сестра заполняла бланки у регистрационной стойки. Обычная атмосфера привычного, но неспешного напряжения. Яркий свет, покрытый резиной пол, запах антисептиков — арена, где жесточайшие трагедии разыгрывались перед медсестрами, практикантками и полицейскими — аудиторией, которую трудно чем-нибудь удивить. Они могли наблюдать за драмой, сострадать и все-таки находить время думать о выходных и перерывах на кофе.
Террел кивнул полицейским и спросил сестру:
— Конни Блейкер… как она?
Та взглянула на него и улыбнулась.
— Привет, Сэм. Я думаю, она под кислородом. Были проблемы с дыханием. В чем дело? Ты и сам неважно выглядишь.
— Ничего, где она?
— Внизу в зале. В неотложной.
— Спасибо.
Террел повернул в широкий белый коридор. Он знал все больницы в городе, и во всех ему случалось пить кофе и шутить с медсестрами, ожидая, когда умрет пострадавший в аварии или несчастном случае, а когда все кончалось, звонить, чтобы напечатать краткую заметку с сожалением, что чья-то жизнь оборвалась.
Сейчас все было иначе. Высокий лысеющий врач вышел из отделения интенсивной терапии, и Террел схватил его за руку.
— Девушка, которую только что привезли… Как она?
— Неважно. Вы ее друг?
— Да, друг.
Доктор снял очки и протер их полой белого халата. Без очков он выглядел гораздо моложе, глаза были добрые, ясные и умные.
— Ей вкололи довольно большую дозу морфина. Полагаю, сегодня утром. Потом она провела день в палате для буйных. В мокрых простынях с головы до пят. Сейчас она совершенно не в себе. Я бы сказал, до смерти напугана. А морфин подействовал на дыхательные центры.
— С ней все будет в порядке?
— Я не знаю. Сказал бы — да, но с некоторыми оговорками. Мы даем ей кислород и нейтрализатор морфина. А сырость ей будет теперь сниться в кошмарах. Ей понадобится помощь.
— Да, конечно.
— Почему полиция не обращает внимания на места вроде этой больницы? Там работают мошенники от медицины, у которых не больше права лечить больных, чем у двухлетнего младенца. Впрочем, тот хотя бы не навредит. Это не так бессердечно и жестоко. Почему их не прикроют?
— Я не знаю.
— На футбольных матчах полно полицейских, приветствующих местную команду и разгоняющих драчунов. Почему их не пошлют туда, где они нужнее?
— Может, и такой день придет.
— Я удивлюсь.
— Не сомневаюсь. Когда я могу ее увидеть?
— Во всяком случае, не раньше, чем через два часа. Если хотите, можете оставить записку.
— Спасибо, я оставлю номер телефона у дежурного.
— Ей нелегко пришлось; будьте с ней помягче.
— Не беспокойтесь.