Смерть в день рождения
Шрифт:
Первым заговорил Тимон Гантри.
— А у вас есть факты, — спросил он, — подтверждающие это страшное предположение?
— Есть, — ответил Аллейн, — но пока я не намерен говорить о них подробно. Вы можете считать это Reductio ad absurdum. [3] Все другие варианты просто не подходят.
— Будем надеяться, — добавил он, — что химический анализ содержимого пульверизатора подтвердит мою версию. Предположение исходит из того, что у миссис Темплетон после скандала не было никаких оснований заниматься опрыскиванием цветов или самой себя инсектицидом. Тогда, скорее всего, можно предположить, что она взяла пульверизатор и пользовалась именно им.
3
Доведение до абсурда (лат.).
— Но не в лицо же, — неожиданно вмешался Берти. — Никогда бы она не стала направлять его прямо в лицо. И уж не после того, как наложила грим. Ведь не стала бы, Рози, правда?
Но Рози ничего ему не ответила. Она смотрела на Аллейна.
— Все равно, — сердито повторил Берти, — не стала бы.
— А вот и нет, мистер Сарасен, — резко возразила Флоренс. — Она так и делала. Всегда. Издалека, чтобы до нее доходили только мельчайшие брызги. Она так делала. И полковник, и мистер Темплетон могут засвидетельствовать это. Вот только сегодня, перед приемом.
— Ваши слова подтверждают мои предположения, — сказал Аллейн, — но доказать мы по-прежнему ничего не можем. Давайте оставим это на время. Я веду расследование весьма необычным способом и не вижу причин скрывать от вас, почему я действую именно так. Я ясно вижу, что вы тщательно оберегаете от меня многие факты, которые могли бы сыграть в нашем деле решающую роль. Но я все же надеюсь, что вы поймете бесполезность подобной тактики, — и не дожидаясь, пока они придут в себя от изумления, Аллейн продолжал: — Возможно, я заблуждаюсь, но мне кажется, что каждый из вас, за единственным исключением, совершает ошибку, что-то утаивая. Я сказал «совершает ошибку», потому что ни на минуту не верю в тайный сговор в этом деле. Я считаю, что один из вас в состоянии сильного душевного надлома поступил таким исключительным и необычным образом. Мой долг выяснить, кто этот человек. Так что продолжим, — и он посмотрел на Чарльза. — В бывшем кабинете мистера Дейкерса лежит руководство по ядам. Полагаю, что книга принадлежит вам, сэр?
Чарльз поднял руку, но, увидев, что она дрожит, опустил опять.
— Да, — сказал он, — я купил ее неделю назад. Я хотел прочитать о пестицидах.
— О господи! — воскликнул Берти и уставился на него.
Все в изумлении замолчали.
— Вас заинтересовал именно этот пестицид? — спросил Аллейн, показывая на аэрозольный баллон.
— Да. Там приводится формула. Я хотел взглянуть, что это такое.
— Ради бога, Чарльз! — воскликнул Уорэндер. — Какого дьявола ты не выражаешься яснее?
Чарльз ничего не ответил, и Уорэндер обратился к Аллейну:
— Он волновался из-за этой чертовой дряни, — объяснил он, показывая рукой на баллон. — Говорил Мэри. Давал книгу…
— Да? — произнес Аллейн, потому что тот вдруг замолчал. — Кому он ее показывал?
— Мне, черт побери, мне. Мы оба пытались уговорить Мэри не пользоваться этим ядом. И он давал ее прочитать мне.
— И вы читали?
— Конечно! Полно всяких научных выкрутасов, но совершенно ясно, насколько опасна эта штука.
— А что вы сделали с книгой?
— Сделал? Не знаю. А, да, вспомнил. Дал ее Флоренс и попросил отнести Мэри, чтобы она прочитала. Так, Флоренс?
— Не помню я этого, сэр, — ответила Флоренс, — не помню. Может быть.
— Попытайтесь вспомнить, пожалуйста, — попросил Аллейн. — Вы действительно показывали книгу миссис Темплетон?
— Только не я. Уж за это она меня бы не поблагодарила, — Флоренс повернулась и посмотрела на Старую Нинн. — Вот сейчас вспомнила. Я показывала ее миссис Пламтри. Отдала ей.
— Что вы сделали с книгой, Нинн?
— Куда-то положила, — посмотрела на него старуха. — Мерзкая книга.
— Куда положили?
— Не помню.
— В кабинет наверху?
— Может. Не помню.
— Так, хватит о книге, — сказал вдруг Аллейн и повернулся Уорэндеру. — Вы только что сказали нам, сэр, что перед приемом щедро опрыскали миссис Темплетон из пульверизатора. Ничего плохого не случилось. А что вы делали потом?
— Что делал? Ничего. Ушел.
— Оставили мистера и миссис Темплетон одних?
— Да. Хотя, наверное, там была и Флоренс.
— Нет. Не было меня там. Прошу извинить, сэр, — снова вмешалась Флоренс, — но я ушла вслед за вами, поскольку в моих услугах больше не нуждались.
— Вы согласны? — спросил Аллейн Чарльза Темплетона.
Тот провел рукой по глазам.
— Кто? Я? Да. Кажется.
— Расскажите, что случилось потом, когда вы остались вдвоем.
— Мы немного поговорили.
— О чем?
— Я просил ее не пользоваться этими духами. Боюсь, что погорячился, — он посмотрел на Рози. — Извини, Рози, я не… мне просто они не понравились. Наверное, мои вкусы безнадежно устарели.
— Ничего, Чарльз. Господи, — добавила она вполголоса. — Хоть бы мне их никогда в жизни больше не нюхать.
— Миссис Темплетон согласилась с вами?
— Нет, — ответил он сразу. — Не согласилась. Она считала, что я не прав.
— Говорили вы еще о чем-нибудь?
— Насколько я могу припомнить, ни о чем существенном.
— И это все?
— Да.
— Может, ваш разговор касался полковника Уорэндера и мистера Дейкерса?
— Черт побери! — заорал Уорэндер. — Он уже вам сказал, что больше не говорил ни о чем!
— Нет, наш разговор их не касался, — ответил Чарльз.
— Куда вы направились после окончания разговора?
— Я спустился к себе в кабинет. Немного позже пришел Ричард и стал звонить. Мы оставались там до приезда первых гостей.
— А вы, полковник Уорэндер? Где были вы в это время? Что вы делали после того, как вышли из спальни?
— А-а-а… я был в гостиной. Она… э-э-э, Мэри пришла туда. Ей хотелось иначе расставить столы. Грейсфилд и другие ребята это быстро проделали. А мы с ней немного выпили.