Смерть в день рождения
Шрифт:
— А сколько оставалось еще во флаконе?
— Он уже спрашивал меня об этом, — Флоренс мотнула головой в сторону Фокса.
— А теперь я спрашиваю.
— Вот столько приблизительно, — она показала пальцами около дюйма.
— То есть около четверти. А пульверизатор был полон?
Она кивнула. Фокс с ловкостью фокусника достал и поставил на стол рядом с флаконом пульверизатор.
— А сейчас в пульверизаторе вот сколько, — показал Аллейн. — Так что у нас куда-то исчезло три четверти духов из этого большого флакона.
— Я совершенно не понимаю, — начал Уорэндер, — куда вы клоните?
— Может, вы нам поможете, сэр. Насколько я понимаю, днем вы пользовались этим пульверизатором.
— Не себя же душил, черт возьми, — ответил Уорэндер и смущенно глянул на Чарльза Темплетона.
Гантри восхищенно хрюкнул.
— Мисс Беллами? — предположил Аллейн.
— Разумеется.
— А вы случайно не заметили, сколько тогда в нем было духов?
— Приблизительно три четверти. Так? — обратился Уорэндер к Чарльзу за подтверждением.
— Я не обратил внимания, — ответил тот, прикрывая рукой глаза.
— А вы не расскажете мне, сэр, почему вы это делали?
— Конечно. А почему бы и нет? — ответил Уорэндер и, всем видом демонстрируя смущение, добавил: — Она меня попросила. Так ведь, Чарльз?
Тот кивнул. Аллейн продолжал настаивать и вскоре добился сбивчивого описания эпизода в комнате. Флоренс неохотно, а Чарльз мрачно подтвердили, что именно так все и было.
— Вы много израсходовали духов? — спросил Аллейн.
— Порядочно. Она так просила, — недовольно повторил Уорэндер.
Чарльз пожал плечами, а Аллейн сказал:
— Но духи очень сильные, правда? Даже пустая бутылка, когда вынимаешь пробку, наполняет ароматом всю комнату.
— Не надо! — воскликнул Чарльз. Но Аллейн уже раскрыл флакон и в комнате распространился резкий, почти осязаемый, сладковатый запах.
— Удивительно, — заметил Гантри. — Она душилась ими всего один вечер и вот, пожалуйста, сколько ассоциаций.
— Замолчите, сэр! — закричал Уорэндер. — Господи, каким же надо быть невежей! Неужели вы не видите… — и он показал глазами на Чарльза.
Аллейн закрыл флакон.
— Как вы думаете, — спросил он Уорэндера, — после того, как вы подушили мисс Беллами, оставшееся во флаконе вошло бы в пульверизатор?
— Не думаю.
— Нет, — сказала Флоренс.
— Да если даже его опять наполняли, все равно он сейчас пуст на три четверти. Это значит, что так или иначе три четверти содержимого флакона куда-то исчезло.
— Но это невозможно, — резко сказала Рози. — Если только духи не разлили.
— Нет, — повторила Флоренс, и Аллейн повернулся к ней.
— И пульверизатор, и флакон стояли на туалетном столе, когда вы обнаружили мисс Беллами?
— Как будто так. Я ведь не задерживалась там, чтобы прибираться на столе, — язвительно ответила Флоренс.
— А баллон с пестицидом был на полу?
Фокс водрузил на стол рядом с другими предметами и жестянку, на которую посмотрели с ужасом.
— Так как? — повторил свой вопрос Аллейн.
— Да, — ответили Уорэндер, Харкнесс и Гантри одновременно, а Чарльз вдруг стукнул по столу:
— Да, да, да, — проговорил он со злостью. — Боже мой, неужели все это необходимо?
— Я очень сожалею, сэр, но боюсь, что да.
— Слушайте, — спросил Гантри, — вы предполагаете, что… какого черта вы предполагаете?
— Я ничего не предполагаю, — ответил Аллейн. — Я просто пытаюсь выяснить довольно странные обстоятельства. Может, кто-нибудь найдет этому объяснение?
— Она сама… Мэри… что-то с ним сделала. Может, случайно перевернула.
— Что перевернула? — вежливо поинтересовался Аллейн. — Флакон или пульверизатор?
— Не знаю я, — раздраженно ответил Гантри. — Откуда я могу знать? Полагаю, что пульверизатор. А потом опять его наполнила.
— Нигде нет следов разлитых духов, как и говорила нам Флоренс.
— А, знаю, — начал Берти Сарасен. — Вы думаете, что духи могли использовать для…
— Для чего, мистер Сарасен?
— Да нет, не знаю я, — поспешно стал отговариваться Берти. — Я думал… нет, я запутался. Не знаю.
— Кажется, я знаю, — произнесла, бледнея, Рози.
— Пожалуйста, — предложил Аллейн.
— Нет, не буду. Не могу. Мне это еще не совсем ясно. — Рози посмотрела Аллейну прямо в глаза. — Мистер Аллейн, — сказала она, — если вы будете выспрашивать и настаивать, вы докопаетесь до очень неприятных историй о ссорах… ссорах и скандалах. И в театре, и за его пределами. В основном, в театре. Как и многие талантливые актрисы, Мэри могла закатить истерику. Вот и сегодня, — продолжала Рози, стараясь перебороть почти осязаемый ужас, который охватил ее слушателей, — она закатила такую истерику.
— Рози! — Гантри предостерегающе возвысил голос.
— Тимми, а в чем дело? Я полагаю, что мистер Аллейн уже знает об этом, — устало сказала она.
— Справедливые слова, — воскликнул Аллейн. — Спасибо вам за них. Да, нам известно, правда, без подробностей, что бывали скандалы. Мы до этого, как вы выразились, докопались. Мы, например, знаем, что здесь, в этой комнате происходило выяснение отношений на почве профессиональных разногласий. Только сегодня утром. Мы знаем, что в ходе обсуждения других разногласий на приеме опять возникла и утренняя проблема. Знаем, что в этом деле замешаны и вы, мистер Сарасен. Но когда я это говорю, я уверен, что у вас достаточно здравого смысла, чтобы понять, что я имею в виду только это и ничего больше. Фокс и я говорим лишь о фактах. Мы будем признательны, если вы поможете нам разобраться во всей этой куче фактов, которую нам удалось набрать.
— Все это, — заявил Гантри, — очень красиво звучит. Рози, мы на вражеской территории и можем попасть впросак. Берегись, моя девочка.
— Не верю я тебе, — отмахнулась от него Рози, все еще глядя на Аллейна. — Что вас интересует?
— Прежде всего, из-за чего произошла утренняя ссора?
— Ты не возражаешь, Берти? — спросила она.
— Господи, — ответил Сарасен, — по-моему, нет.
— Дурак ты, Берти, — сердито сказал Тимон Гантри. — В таких случаях надо вести себя осторожнее. Никогда не знаешь, куда тебя вынесет.