Смерть в экстазе. Убийство в стиле винтаж (сборник)

Марш Найо

– Я все понимаю. Мы не станем использовать эту информацию, если она не относится к делу, – без колебаний ответил Аллейн.

Он сделал еще две-три пометки в блокноте, который вытащил во время разговора с Мэйсоном.

– Еще одни момент, – продолжил детектив. – Как вы думаете, Ливерсидж понял, что мистера Мейера не убедила его версия с «яблочной кроватью»? Я имею в виду – в момент их разговора?

– Понимаю, о чем вы. Альфред сказал, что, увидев его, Фрэнки сильно побледнел и не знал, куда деться. Хотя Альфред смотрел на него скорее с грустью,

чем в гневе. Не думаю, что он пытался сделать вид, будто поверил в историю. Он считал, что Фрэнки сам себя выдал.

– Ясно, – кивнул Аллейн. – Вот что, мистер Мэйсон: мне придется рассказать вашу историю Уэйду, но я попрошу его не предавать ее гласности, если этого получится избежать. Возможно, она не относится к делу.

– Чертовски любезно с вашей стороны! Впрочем, теперь, когда на фирме висит убийство, одна жалкая кража вряд ли может все испортить, верно?

Мэйсон в отчаянии уронил голову на руки.

– Господи, я совсем выбился из сил, – пожаловался он. – Чувствую себя так, словно в груди застряло раскаленное ядро, а в животе лежит тонна опилок.

– Возможно, вам лучше принять какое-то лекарство?

– Я был у всех местных врачей. Или обратиться к Те Покиха? Говорят, что аборигены… Вы уже уходите?

– Да, мне пора. Я обещал зайти в полицию. Большое спасибо, мистер Мэйсон.

Аллейн направился в полицейский участок, где нашел Уэйда и суперинтенданта Никсона. Он дал им полный отчет о своих разговорах с Каролин и Мэйсоном. Рассказ Каролин Уэйда не впечатлил, зато он сразу ухватился за историю с Ливерсиджем.

– Это самая важная вещь, которую я до сих пор слышал, – заявил он. – Если Ливерсидж знал, что Мейер его подозревает, у него был мотив расправиться с жертвой еще в поезде. По-моему, этого вполне достаточно для ареста, шеф.

– А вы что скажете, мистер Аллейн? – спросил Никсон.

– Я пока воздержусь от комментария, – ответил Аллейн. – Если вы не против, я побеседую с Ливерсиджем и постараюсь вытащить на свет божий его темную душонку. Или хотите заняться этим сами, мистер Никсон?

– Нет-нет, – быстро возразил суперинтендант. – Мы будем только рады, если вы нам поможете, правда, Уэйд?

– Еще бы, сэр. А мне надо снова повидаться со стариной Синглтоном. Это театральный вахтер, мистер Аллейн. Он всегда пьян, но в это время суток трезвее обычного.

– Может, просто позвоним Ливерсиджу и вызовем его сюда? – предложил Никсон. – Устроим ему теплый прием.

– Да, будет весело, – мрачно отозвался Аллейн. – Вызывайте.

Никсон позвонил в отель и поговорил с Ливерсиджем, который ответил, что «уже летит на крыльях». Аллейн и Никсон скоротали время, мирно беседуя о тонкостях профессии. Наконец появился Ливерсидж – как всегда, слишком нарядный и блестящий, чтобы выглядеть естественно.

– Мистер Ливерсидж, суперинтендант Никсон, – представил их Аллейн.

– Добрый день, – важно поздоровался Ливерсидж.

– Добрый день, мистер Ливерсидж, – отозвался Никсон. – Присаживайтесь, пожалуйста. Как вы знаете, мистер Аллейн любезно

согласился сотрудничать с нами в этом деле. Он хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Неутомимый мистер Аллейн! – воскликнул Ливерсидж, изящно опустившись на стул. – Чем я могу помочь, мистер Аллейн? Все еще хотите узнать, что А сказал Б после спектакля?

Детектив кивнул:

– Такая уж у меня работа. Так же, как у вас – заправлять «яблочные» кровати, чтобы лучше спалось. Или, точнее, взялось.

– Боюсь, я не уловил вашей иронии, – пробормотал Ливерсидж, лицо которого стало зеленеть.

– Вам никогда не приходилось заправлять «яблочную» кровать, мистер Ливерсидж?

– Ну, знаете! – возмущенно заговорил Ливерсидж. – Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о розыгрышах.

– Вы не любите розыгрыши?

– Нет.

– И когда вы взяли деньги у мисс Гэйнс, это не было розыгрышем?

– Не понимаю, о чем вы.

– У нас есть точные сведения, что это вы украли деньги. Подождите, мистер Ливерсидж. На вашем месте я бы не пытался отрицать. При тех доказательствах, которые мы имеем, так вы только еще больше себе повредите. Впрочем… – Он взял блокнот и карандаш. – Вы брали деньги или нет?

– Я отказываюсь отвечать.

– Понятно. Вполне разумный выбор, учитывая обстоятельства. Только имейте в виду, что в тот день, когда вы приехали в Миддлтон, после вашей беседы с мистером Мейером у него состоялась еще одна беседа – с мистером Мэйсоном. Неудивительно, ведь речь шла о репутации фирмы.

– А что Мэйсон…

Ливерсидж остановился.

– Что он нам сказал? Только то, что ему передал мистер Мейер.

– Это была шутка. Мейер все неправильно понял. Послушайте, мистер… мистер Никсон…

– Говорите с мистером Аллейном, пожалуйста, – спокойно возразил суперинтендант.

– Да, но… Хорошо. – Он неохотно повернулся к Аллейну. – Вот как все было на самом деле. Клянусь, я говорю правду. Поверьте мне. Я всегда подшучивал над Вэл, что она слишком беспечно относится к деньгам. Говорил, что рано или поздно их у нее утащат. Она только смеялась. Это было после того, как она заплатила за долг десятифунтовыми банкнотами. Я вернулся в каюту и… да, я взял деньги и вместо них набил папку… почтовой бумагой. Просто в шутку, чтобы впредь она была осторожней. Вот и все. Честное слово. Клянусь вам!

– Почему вы не сказали об этом мистеру Мейеру?

– Я пытался, но он не слушал, – ответил Ливерсидж, облизнув губы. – У него не было чувства юмора.

– Жаль. Почему вы подговорили Палмера обвинить в краже Бродхеда?

– Я… не хотел, чтобы так получилось. Говорил же вам. Он меня неправильно понял. Просто шутка. Неужели вы не понимаете?

– У меня тоже нет чувства юмора, – ответил Аллейн. – Но уверен, что присяжные будут смеяться до слез.

– Присяжные! Боже…

– Кстати, – продолжал Аллейн, – судебное разбирательство начнется завтра. И мистер Мэйсон, безусловно, будет в числе свидетелей. Думаю, вам хорошо известно…