Смерть в пяти коробках

Доктор Джон Сандерс вышел из лаборатории только в час ночи. Запирая дверь, он продолжал ломать голову над делом Смита, которым занимался. Каким образом в мороженом оказался мышьяк? Отчет требовалось подготовить к концу недели. Сандерс устал; поскольку он много часов просидел за микроскопом, у него болели глаза. Он решил идти домой пешком, надеясь, что на свежем воздухе в голове прояснится.

Институт токсикологии

имени Гарриса находился на Блумсбери-стрит. Сандерс вышел из здания последним и, как всегда, тщательно запер за собой дверь. Когда он повернул на Грейт-Рассел-стрит, заморосил дождик, и сразу посвежело. Шепот дождя был единственным звуком на длинной улице, сплошь застроенной домами до самой Тоттнем-Корт-роуд. В тусклом свете уличных фонарей здания казались черными громадами — все, кроме одного.

Сандерс так и не понял, почему вообще обратил на этот дом внимание: разве что находился в состоянии легкой прострации — когда невольно замечаешь всякие мелочи. Краснокирпичный дом был узкий, четырехэтажный, с мансардой — постройки XVIII века. На первый взгляд он казался нежилым: типичное офисное здание. Однако в мансарде в двух слуховых окошках из-за белесоватых ставен пробивался свет. На темной улице эти единственные освещенные окна смотрелись как-то особенно одиноко. Проходя мимо, Сандерс не сводил с них глаз. У самого дома горел фонарь; его свет падал на входную дверь.

У фонаря кто-то был.

— Извините, — произнес девичий голос.

Сандерс чуть не вздрогнул от удивления; секундой раньше он готов был поклясться, что улица пуста. Вначале он решил, что перед ним обычная бродяжка, и невольно ускорил шаг. Однако, рассмотрев девушку получше, все же остановился. На ней была короткая коричневая меховая шубка; концы воротника скрещивались впереди наподобие галстука. Шляпки на девушке не было. Каштановые волосы, разделенные пробором, в свете фонаря выглядели пышнее, чем были на самом деле; кожа на лбу казалась восковой. Ее тонкие брови на концах чуть поднимались кверху. Еще Сандерс заметил очень красивые карие глаза и короткий прямой нос. Слышно было, как капли дождя барабанят по тротуару.

— Вы ведь доктор Сандерс? — спросила незнакомка.

— Да, верно.

— И вы из полиции! — Голос у девушки оказался уверенным, низким и очень приятным.

— Что вы! Я совсем не из полиции…

Девушка подошла ближе.

— Ах, прошу вас, не перебивайте меня! И не возражайте! — Она стиснула руки. — Вы связаны с полицией! Ведь вы давали показания по делу Холтби.

— Да, иногда я работаю на министерство внутренних дел. А что случилось? Я могу вам чем-нибудь помочь?

Последние слова вырвались у него как бы сами собой. Девушка подошла еще ближе. Шум дождя усиливался; на ее волосах и плечах блестели водяные капли. Теперь, когда она вышла из тени, Сандерс заметил, как она красива.

— Дело в том, что сегодня, перед тем как уйти из дому, он составил завещание, — объяснила девушка. — Вот что меня пугает!

Сандерс молча воззрился на нее.

— Наверное, я кажусь вам круглой дурой, — продолжала девушка, — но это очень-очень важно. Сейчас я вам все объясню. Только прошу… сделайте для меня одну вещь! Сделаете? Меня зовут Марша Блайстоун. Я художница, рисую скетчи. Вы должны знать моего отца, сэра Денниса Блайстоуна. Видите вон те окна, в которых горит свет? Пожалуйста, поднимитесь со мной — всего на минуту-другую!

— Да, разумеется,

если надо. Но зачем?

— Потому что одна я идти туда боюсь, — просто ответила Марша.

Джон Сандерс всегда был настолько поглощен судебной медициной, что у него почти не оставалось времени на личную жизнь. Он огляделся. Человек многоопытный на его месте непременно заподозрил бы неладное. Однако Сандерс не был таковым. Он обдумал последствия своего поступка со свойственной ему серьезностью — так, словно сидел за рабочим столом и сравнивал семена ядовитого дурмана с семенами безвредного стручкового перца.

— Во-первых, вам не стоит стоять под дождем, — сказал он и вежливо указал девушке на крыльцо.

— Видите ли, — объяснила она, — я не хотела звать полицию. Но мне нужен был человек, который немного смыслит в таких вещах. В общем, мне требовалась помощь, вот я и обратилась к вам.

Они оказались в вестибюле; за стеклянными дверями находился длинный и мрачный холл. Слева висела доска с фамилиями обитателей всех этажей. Сандерс чиркнул спичкой и осветил список жильцов. Первый этаж. Мейсон и Уилкинс, дипломированные бухгалтеры. Второй этаж. Сыновья Чарлза Деллингса, агенты по продаже и сдаче недвижимости. Третий этаж. Англо-египетская импортная компания. Четвертый этаж. Мистер Феликс Хей. Последняя фамилия была приписана совсем недавно.

— Вот именно, — прошептала девушка. — Мистер Феликс Хей. На четвертом этаже не контора там его квартира. Так вы подниметесь или нет?

Сандерс толкнул стеклянную дверь; она не была заперта.

— Судя по свету, — сказал он, снова чиркая спичкой, — мистер Хей еще не спит. Не хочу показаться чрезмерно любопытным, но что я ему скажу, когда мы поднимемся?

— Если кто-нибудь откроет дверь, сделаем вид, будто просто возвращаемся домой с вечеринки. Говорить буду я. Если же никто не откроет…

— Что тогда?

— Не знаю, — призналась девушка, и Сандерсу показалось, что она вот-вот расплачется.

Он пришел в некоторое замешательство. Здравый смысл вопрошал: какого черта я впутываюсь непонятно во что? Осторожность предупреждала: я никогда не делал ничего подобного. Внутренний же голос твердил: я хочу как можно дольше находиться в обществе Марши Блайстоун.

Он зашарил по стене в поисках выключателя и, не найдя его, пошел вперед, зажигая спичку за спичкой. На лестнице стоял затхлый воздух — так пахнет во всех конторах; к тому же явственно чувствовалась атмосфера минувших веков. Пройдя мимо дверей в офис «дипломированных бухгалтеров Мейсона и Уилкинса», они очутились на лестнице, ступени которой были застелены толстым линолеумом и скрипели при каждом шаге, как детские качели. Они прошли полпути до площадки второго этажа, как вдруг Сандерс ударился в темноте обо что-то рукой.

Он как раз зажигал очередную спичку; левая рука с коробком опускалась вниз. В свете вспыхнувшей спички он увидел, что на ступеньках всего-навсего зонтик. Кто-то прислонил зонтик к стене и забыл о нем. Когда Сандерс нечаянно задел его, зонтик упал с таким грохотом, что Марша испуганно вскрикнула; зонтик стукнулся о перила и покатился вниз. Сандерсу показалось, что от падения он разломился пополам.

Он зажег очередную спичку и осветил ступеньки. Блеснул металл. Сандерс сбежал вниз и склонился над зонтиком. Зонтик оказался необычным. В его ручку было вделано очень узкое стальное лезвие фута в два длиной.