Смерть в театре (сборник)
Шрифт:
Бэрроу достал кусок табачного листа и откусил от него. Он с удовольствием пожевал, затем сплюнул и встал, стряхнув с себя сосновые иголки. Мы с Энди тоже встали.
— В наши дни люди не умеют жевать табак, как прежде,— заметил шериф.— Все очень спешат. А я чуть было не заснул в этом доме.
Он поднял «кольт», который все еще держал в руке, переложил его в другую руку и убрал в карман.
— Ну, что скажешь? — спросил он, глядя на Энди.
— Лодка Тэда Руни,— ответил Энди.— У нее в моторе два неисправных клапана и большая
— А ошибиться ты не мог? Ведь многие моторки имеют неисправные клапана!
— Вы обижаете меня, шеф, черт бы вас побрал! — недовольно ответил Энди.
— О’кей, Энди! Только без обид!
Тот лишь хмыкнул. Мы перешли дорогу и сели в машину. Энди нажал на стартер, оглянулся и спросил:
— Фары можно зажечь?
Бэрроу кивнул, и тот зажег фары.
— Куда теперь?
— К Тэду Руни,— спокойно приказал шериф.— И побыстрее! До него десять миль.
— Быстрее чем за двадцать минут не доберемся,— ответил Энди.— Поедем через Пойнт.
Машина выехала на мощеную дорогу, окружавшую озеро, и помчалась в обратном направлении, мимо школьного и других лагерей. Потом мы свернули на шоссе налево. Бэрроу молчал, пока мы не проехали деревню и не пересекли дорогу на Спикер-Пойнт. В павильоне все еще играл оркестр.
— Удалось мне тебя надуть? — спросил меня шериф.
— Еще как!
— Я что-нибудь сделал не так?
— Работа отличная,— ответил я.— Только не думаю, что вам удалось надуть Лудерса.
— Эта миссис чувствовала себя совсем неважнецки,— заметил шериф.— А Лудерс — фигура! Жесткий, спокойный, глазастый. И все же я его немного провел... Он сделал ошибки.
Парочку я заметил,— ответил я.— Его первая ошибка в том, что он вообще оказался в этом доме.
Кроме того, он, правда, вскользь пытался объяснить, почему он без машины. А этого не нужно было делать: ведь в гараже стояла машина, и неизвестно, чья она. Есть и еще ошибка. Зачем нужно было держать мотор лодки на холостом ходу?
— Это не ошибка,— возразил Энди с переднего сиденья.— Нельзя давать мотору совсем охладиться.
Бэрроу заметил:
— А машину ставить в гараж не стоило, если заехал ненадолго. Дождя ведь нет. Зато лодка могла принадлежать кому угодно — скажем, двум влюбленным голубкам. Во всяком случае, он знает, что у меня нет ничего конкретного против него.
Шериф сплюнул в окно. Я слышал, как плевок шлепнулся на заднее крыло машины, а она мчалась и мчалась лунной ночью по извилистой дороге, шла то на подъем, то снова спускалась в ложбину мимо сосновых лесов и равнин.
Я сказал:
— Лудерс знал, что у меня нет письма от Лейси, потому что сам вытащил его из моего кармана в отеле. Наверняка это он и оглушил меня, и убил Вебера. Кроме того, он знал, что Лейси убит, даже если сам не убивал его. А к ней он приехал, наверное для того, чтобы заключить сделку. Видимо, она считает, что ее муж у Лудерса.
— Ты обрисовал этого Лудерса совсем уж плохим парнем,— заметил Бэрроу.— Зачем ему нужно было убивать Вебера?
— Потому что все неприятности начались с него. У них здесь целая организация, и их цель — сбыть как можно больше фальшивых денег: хорошо изготовленных десятидолларовых банкнот. На одном размене далеко не уедешь — такое количество новых банкнот может вызвать подозрение даже у человека менее осторожного, чем Фред Лейси.
— Интересные у тебя предположения,— заметил шериф, держась за ручку, так как мы только что сделали резкий поворот.— Только учти, за тобой соседи не следят, а мне следует быть более осторожным — я ведь у себя дома. И потом: Пума-Пойнт — не очень подходящее место для фальшивомонетчиков.
— Возможно,— согласился я.
— С другой стороны, если Лудерс тот человек, за которым я охочусь, его трудно будет разоблачить. Из долины идут три дороги, а к востоку от поля для игры в гольф есть аэродром с несколькими самолетами.
— Только непохоже, что вас это сильно беспокоит,— заметил я.
— А шерифы в горах никогда не беспокоятся,— спокойно ответил он.— Никто не считает, что у них есть ум и смекалка. А тем более такие типы, как мистер Лудерс.
Глава 10
Лодка стояла на воде. Привязанная коротким фалинем, она слегка покачивалась. Так покачиваются лодки даже на самой спокойной воде. Большая ее часть была покрыта брезентом, завязанным тесьмой.
За коротким полуразрушенным пирсом среди можжевельника вилась дорога, ведущая к шоссе. С одной ее стороны расположился лагерь с миниатюрным белым маяком вместо опознавательного знака. Из крайнего домика неслись звуки танцевальной музыки, но в основном обитатели лагеря уже улеглись в постели.
Мы остановили машину у изгиба дороги. Бэрроу держал в руке карманный фонарик. Он включил его и показывал нам дорогу. Когда мы подошли к концу дороги, проходившей мимо пирса, он направил свет на дорогу и стал ее внимательно изучать. На ней различались следы автомобильных шин.
— Что ты думаешь об этом? — спросил он меня.
— Похоже на следы шин,— ответил я.
— А что скажешь ты, Энди?
Тот наклонился и стал изучать следы.
— Шины новые и большие,— определил он и направился к пирсу.
Там он остановился и показал на что-то. Шериф осветил то место, куда показывал Энди.
— Здесь они развернулись,— продолжал Энди.— Но из этого ничего не следует — местность сейчас буквально кишит новыми машинами. Скажем, в октябре эти следы могли кое-что значить. Потому что местные жители, хотя порой и покупают покрышки, но пользуются в основном старыми. А это очень прочные покрышки и годятся для любой погоды.
— Надо выяснить насчет моторки,— сказал шериф.
— Что именно?