Смерть в театре (сборник)
Шрифт:
Те, кому доводилось с ней сталкиваться впервые, считали ее препротивным созданием. Она сражалась, как тигрица, за то, чтобы никто не ущемил ее права, которые она считала нерушимыми не только из-за своего таланта, знаний, умений и природного обаяния, но и потому, что была убеждена в собственном превосходстве. Она спорила с художниками из-за костюмов, с электриками из-за освещения, с Шансом из-за постановок как в целом, так и каждой отдельной мизансцены. Ее постоянные придирки вовсе не были следствием дурного характера, а говорили о повышенной требовательности, подсказанной чутьем художника. И почти всегда она была права. С Шансом они спорили редко.
— Прекрасно, покажите мне, как вы себе это представляете?
И если Шанс находил, что от предложения Люси пьеса не проиграет, он всегда ей уступал. Но если такой уверенности не было, Люси приходилось сдавать позиции. На Шанса не действовали ни ее крики, ни уговоры.
Она могла сколько угодно бросать на него разъяренные взгляды, обзывать «верблюдом» или «слоном» — он был непоколебим. После объяснения она точно выполняла все его указания, инцидент на этом заканчивался.
Люси была великолепной актрисой, без намека на любительство. За пятнадцать лет Шанс поставил десять пьес с Люси в главных ролях и столько же раз благодарно целовал ее вечером после премьеры. Поцелуй в щеку и тихое «спасибо, дорогая».
Только один раз он ошибся в выборе пьесы, и обычного триумфа не получилось. Люси, видя его огорченное лицо, сказала: «Я старалась... Я очень старалась».
Она действительно играла великолепно, и только благодаря ей спектакль не провалился окончательно. Люси, казалось, гипнотизировала зрителей: «Не смейте находить меня хуже, чем обычно!»
И когда занавес, наконец, опустился, раздался гром аплодисментов, Люси вызывали без конца. Публика как бы поняла, сколько мужества требуется хорошему артисту, чтобы вынести на плечах такую слабую пьесу.
И вот в который раз Шанс задавал себе вопрос, как эта тонкая, такая чуткая на сцене артистка, умеющая искренно передать чужие чувства, может быть столь жестокой в жизни? Надо сказать, что и раньше Шанс не раз замечал в ней это, но последние события его просто ошеломили.
Люси готова любой ценой расстроить планы Анны и Брауна и помешать счастью Джеффри.
Сейчас она стояла со сверкающими глазами и требовала от Полхэма, чтобы он высказал ей свое мнение об анонимках. Шанс подсознательно молил ее: «Играй, моя дорогая, продолжай быть и в жизни великой актрисой. Не показывай в себе ту опасную неуравновешенность, о которой пока только я один догадываюсь».
— Эту пакость мне принесли сегодня утром вместе с завтраком,— не повышая голоса, объяснила Люси.— Дом и так в трауре, можете не сомневаться, а вдобавок вот это... Я отнесла письмо отцу, он снял р него копию и отправил нашему поверенному, мистеру Фрэнсису Густаву. Вы его, конечно, знаете, капитан? Прошу вас сообщить мне, что вы намереваетесь предпринять по поводу этой гнусности?
— Чтобы ответить на ваш вопрос и пустить рапорт по начальству, я должен сначала расспросить вас, мисс Тауэрс. Скажите, это вы убили вашу бабушку?
— Несчастный глупец! — воскликнула Люси, обращаясь к Шансу.— До сегодняшнего дня я считала вас настоящим другом, на которого могла положиться во всех случаях жизни. А сейчас начинаю в этом сомневаться. Что вы намерены сделать с этой бумагой?
С вымученной улыбкой Шанс ответил:
— Я не собираюсь уличать свою ведущую актрису.
— И на том спасибо,— сказала Люси.— Мне кажется невозможным, чтобы даже при вашем слабо развитом интеллекте вы не видели, что эти три клочка бумаги в руках опытного следователя явились бы ключевым материалом.
— В чем же, по вашему мнению, такая уж особая значимость этого материала? — вежливо спросил ее Полхэм.
— Это письмо мне доставили в девять часов утра, перед завтраком. Предполагаю, и вы их получили тоже с первой специальной почтой. Отсюда вывод: они написаны ночью, сразу после гибели бабушки.
— Какой вы делаете из этого вывод?
Полхэм был невозмутимо корректен.
— Посмотрите на письмо Шансу. Надеюсь, вы все же не поверили, что старенькая миссис Тауэрс решила прогуляться по воздушному переходному мостику? Нет, конечно. Автор анонимок точно знал, что произошло ночью в театре. А ведь газеты еще не выходили, капитан Полхэм! Только по радио сообщили о смерти бабушки мисс Люси Тауэрс в результате несчастного случая. Отсюда вытекает, что письма написаны в полном смысле слова очевидцем печальных событий. Они не могут основываться даже на тех сведениях, которые так или иначе просачиваются в прессу. Иными словами, неизвестный друг или советчик был вчера ночью здесь, в театре!
— Превосходный анализ! — серьезным тоном похвалил капитан Полхэм.
— Я не ограничилась только одним этим анализом,— сказала Люси, доставая из сумочки листок бумаги.— Я составила список всех лиц, которые вчера ночью находились в театре, конечно, исключая вас и ваших подчиненных.
— Я был бы рад посмотреть на ваш список.
— Я и собиралась вам его передать. Среди этих лиц — тот человек, который по тем или иным соображениям намеревается меня опорочить. В театре были и мы с отцом, но наши имена вы можете совершенно спокойно вычеркнуть, так как мы приехали после случившегося. Кроме того, тут были моя сестра Анна, доктор Браун, мой сын Джеффри и...— она запнулась,— и его жена. И еще этот бородатый человек, которого Шанс использует в качестве ночного сторожа.
— Хемингуэй?
— Это вовсе не его имя.
— Лей Кинг?
— Как бы там его ни звали,— нетерпеливо махнув рукой, сказала Люси,— он находился в театре. Потом вы вызвали мисс Дженсон. Между прочим, она меня не выносит.
— Господи, откуда вы это взяли? — удивился Шанс.— Джейн ничего против вас не имеет.
— Не будьте идиотом, шеф! Она же боготворит вас, как это положено всем секретаршам. Она вбила себе в голову, что вы в меня тайно влюблены и именно поэтому до сих пор остаетесь холостяком. Мне известно, что вы вернулись домой, раз вы звонили нам и предупредили, что Анна остается у вас ночевать, кстати, это сделано весьма необдуманно, если вас интересует мое мнение. Между прочим, как она себя чувствует?
— Когда я уходил, она еще спала. Доктор Браун дал ей сильнодействующее снотворное.
— Таким образом я, кажется, назвала всех. Теперь остается найти среди этих людей автора трех анонимных писем. Вы должны согласиться, что никто другой не мог бы быть в курсе дела.
— Начало недурное, но отнюдь не исчерпывающее. Во-первых, вы не назвали свою бабушку, которая тоже была в театре.
Люси посмотрела на него так, будто он только что сбежал из сумасшедшего дома, и воскликнула:
— Бабушка? Не хотите ли вы намекнуть, что она ненавидела меня до такой степени, что была способна придумать эти чудовищные обвинения, а потом прыгнуть вниз с перехода? Знаете, меня берет сомнение, небезопасно ли вам оставаться на свободе и разгуливать одному, без надзора?