Смерть всегда рядом
Шрифт:
Запросы Руслана, не отличавшиеся скромностью, к тому же чрезмерно завышенные для будущего руководителя несуществующей организации, казались мне очень даже неуместными. Но меня они никаким боком не касались, что освобождало от каких-либо переживаний по данному поводу. Больше волновал нескрываемый интерес к факту открытия филиала военного в высоком звании генерала. Не мог уяснить для себя, хорошо это или плохо. Дело в том, что в восстановлении экономики и социальной сферы Чеченской Республики были задействованы пять министерств, а председателем специально созданной комиссии был назначен не кто иной, как Сосковец, вице-премьер Правительства России. Всем строительным организациям, которым предстояло принимать непосредственное
Забегая вперед, скажу: ни я, ни тем более Руслан и предположить не могли, что не пройдет и месяца-двух, как попадет в опалу Сосковец, ошельмованный средствами массовой информации, принадлежащими Березовскому, и вместо нашей финансовой структуры уполномоченным по выполнению задачи всероссийского масштаба будет назначена другая, подконтрольная всесильному олигарху. Да что мы! Такого поворота в событиях не ожидало и мое московское руководство. Не понял я сразу и то, какой серьезной опасности подвергал себя, став невольным участником борьбы за право распоряжаться бюджетными средствами. Только спустя некоторое время сумел сполна осознать, каким убийственным жаром дышала на меня другая война, война за чеченские деньги, невидимая и страшная, беспощадная в своей патологической корысти. И очень прискорбно, что им, выросшим в объемах за год почти вдвое, так и не суждено было дойти до Чечни и чеченского народа.
А тогда для себя решил, что в сложившейся помимо моей воли ситуации самым разумным было наладить дружеские отношения с тем, кто безосновательно и преждевременно проникся предвкушениями финансового рая и его высокопоставленным покровителем. И это не составило большого труда. Руслан оказался человеком в меру разумным и покладистым. Смирившись с тем, что надежды не всегда сбываются, он ни в чем не перечил мне, во всем соглашался. Тем более, что по приказу из Москвы немногим позже был вынужден назначить его своим заместителем по Чечне, о чем, впрочем, ни разу не пожалел. Вскоре искренними симпатиями ко мне проникся и генерал ГРУ Евгений Семенович Стаценко. Стал часто наведываться ко мне в офис. Где-то в глубине души даже жалел меня.
– Угораздило же тебя так сильно влипнуть, – сочувственно произнес он, придирчиво изучая результаты проведенного ремонта. – А вход в квартиру грамотно сконструирован, – решетка внутри, а не снаружи. Если взорвут, то она останется цела и будет серьезной преградой.
– Да не сможет никто даже подойти к дверям без моего ведома, – смеялся я в ответ, стараясь заглушить все сомнения и тревоги, которых с каждым днем пребывания в Грозном становилось все больше и больше.
– Это почему же? – спросил генерал, пристально вглядываясь мне в лицо.
– Дамка никого из чужих не пустит. Всех своих она уже знает. Причем даже им разрешает заходить в офис только с девяти утра до шести вечера. До того или после того, – только по моему приказу.
Дамкой звали маленькую неприглядного вида кривоногую дворняжку, которая громким лаем встретила нас у подъезда во время первого осмотра квартиры. Не переставая раздирать свое луженое горло, отчаянно бросалась именно под мои ноги со страстным желанием вцепиться в них своими маленькими, но очень острыми и ослепительно белыми клыками. Но со временем, поставленная мной на довольствие, как выражаются военные, она ответила такой любовью и преданностью, на которую способны только собаки. С восторгом встречала каждый раз после моего кратковременного отсутствия. И столько счастья слышалось в звонком собачьем лае, что иногда становилось искренне
На мою попытку пошутить генерал не среагировал. Продолжал смотреть в лицо с выражением не то подозрения, не то недоумения. Бывалого человека, достигшего генеральского звания в относительно молодом возрасте, изнутри терзали сомнения. С одной стороны, обвинить меня в беспечности он не мог: не производил впечатления глупого или безрассудного. С другой, – не знал ни одного из высокопоставленных военных чинов из федеральных структур, находящихся в Грозном в длительной командировке, кто пообещал бы мне безопасность и неприкосновенность. «Кто же стоит за ним, человеком сугубо гражданским, ни видом, ни поведением не похожим на отчаянного храбреца?» – этот вопрос легко читался на его угрюмом лице.
– Как ты здесь живешь без горячей воды, нормального туалета? – перевел он разговор на другую тему.
– В Грозном сегодня все так живут.
В ответ он многозначительно ухмыльнулся. Я уже знал, что генерал каждое утро приезжает из Моздока и вечером возвращается в прифронтовой город, чтобы с комфортом переночевать в гостиничном номере.
– А не опасно – беспрерывно мотаться в Моздок и обратно? Вас, наверное, сопровождает охрана?
– Водитель – вся моя охрана.
– Рискуете вы, Евгений Семенович, – сказал я, вспомнив о том, по какой причине комендантом Грозного мне с Новосельцевым было отказано в помощи выбраться из разрушенной столицы Чечни.
– Конечно, рискую. Но не могу без удобств, – парировал генерал, вызвав во мне восхищение соблюдением не жизненно важных принципов с отвагой, граничащей с безрассудством.
V
Надо отдать должное водителю служебной «Волги», который все-таки приехал за мной в условленное время. Вошел в отремонтированный офис гордой поступью. Ему было радостно, что ничего с ним в дороге не случилось. Не менее приятно было и от того, что, несмотря на протесты родственников, сдержал слово, данное своему шефу. Обо всем этом он мне не сказал ни слова. Просто знал, что по-другому быть не могло. Меня самого отговаривали родные и близкие, и даже не близкие, не делать глупостей и не совать голову в пекло.
Стеснительный по природе пожилой человек стал скороговоркой рассказывать о том, что произошло в филиале за время моего отсутствия. Из Москвы пригнали две бронированные «Нивы», груженные оргтехникой и большим количеством бланочной продукции. Коля, мой заместитель, разговаривал по телефону с Новосельцевым, который обещал оказывать нам всяческую поддержку и просил сообщить, что семье Володи из ростовского ОМОНа банк перечислил деньги, чтобы поддержать ее в связи с трагедией, которая случилась с кормильцем.
Решив все организационные вопросы, через неделю-полторы уже принимал посетителей: вел переговоры, формировал пакеты документов на открытие счетов. В большинстве своем клиентами становились турецкие строительные фирмы, хозяева которых договорились о своем участии в восстановлении разрушенного Грозного еще в Москве сразу после принятия Правительством России соответствующего постановления. Руководители их даже не пытались скрыть аффилированность к самым высоким инстанциям страны. Наоборот, стараясь лишний раз подчеркнуть это и продемонстрировать свое превосходство над визави, задавали вопросы, мягко говоря, неуместные для ситуации с банковским обслуживанием, которая сложилась не только в Чечне, но и на всем постсоветском пространстве. «Возможен ли перевод денег в течение одного рабочего дня? Можно ли снимать их с пластиковых карт в терминалах?» – спрашивали они. И я был вынужден терпеливо доводить до каждого, что никаких карт выдавать не буду, потому что нет их в практике даже головного банка. Пытался оправдаться за то, что на перевод средств через расчетный счет уходят иногда недели.