Смерть за стеклом
Шрифт:
Хэмиш снова ковыряет в носу. Джаз скоблит задницу.
Девчонки опять занимаются йогой. Гарри качается на тренажере. Гарри подтягивается в дверном проеме. Гарри бежит на месте...
Хупер начинал презирать игроков. И это ему совершенно не нравилось. Во-первых, потому, что не способствовало расследованию. И, во-вторых, потому, что в каком-то смысле они были с ним из одной песочницы. Со схожими интересами и запросами и с откровенным убеждением, что имеют право радоваться жизни. Хуперу совершенно не хотелось перенимать
И тем не менее эти типы начинали его утомлять. «Арестанты» ничего не делали — никогда. Но что раздражало еще сильнее — никогда ни о чем не размышляли. Отличительная черта человеческого существа — способность абстрактно мыслить — оказалась на службе у... пустоты.
Хупер мысленно выругался. Он даже думать стал как Колридж.
А ключей к раскрытию преступления все не находилось.
Пока Триша кое-что не обнаружила. Немного, но все-таки.
— Взгляните, сержант, — сказала она, — как шушукаются Келли-кошечка с Дэвидом-сутенером.
— Шушукаются, констебль? Кошечка с сутенером? — тоном Колриджа строго переспросил Хупер, и оба мрачно усмехнулись, вспомнив, что на службе должны выражаться корректно.
Всего лишь небольшой инцидент, намек и не больше на какую-то зацепку, но полиция отчаялась отыскать очевидную улику.
— Мы ищем катализатор, — объяснял на совещании Хупер. — В химии существуют такие вещества, которые, если их даже в небольших количествах добавить к другим, вызывают взрывную реакцию. Вот и мы гоняемся за малейшими психологическими катализаторами.
Когда пример излагал инспектор, звучало очень недурно. Но в исполнении Хупера получилось еще эффектнее. Колридж не скупился на мысли, а сержант знал, как их преподать.
Потенциальный катализатор был едва осязаемым — даже редакторы «Любопытного Тома» прохлопали. Но Триша что-то учуяла, а Хупер с ней согласился.
День девятый
12.20 пополудни
Келли, Джаз и Дэвид вместе принимали горячую ванну. Говорил, как обычно, Дэвид.
— Мне понравилось, как ты вчера рассказывала о том, что хочешь стать актрисой. Да, здесь все играют. Ты ведь знаешь об этом? Этот дом — подмостки. А мы все — исполнители.
— Неправда! — возразил не страдавший скромностью Джаз. — Я такой, какой есть. И весь на виду. Мне нечего прятать от других.
— Чушь! Никто не бывает самим собой.
— Откуда такая уверенность, господин Умная Задница?
— Потому что ни один человек не знает себя до конца.
— Муть.
— А ты попробуй осознать это, Джейсон.
— Джаз.
— Пусть так. Тебе никогда не приходилось удивляться, взглянув на себя под совершенно
— А как же! Однажды я испражнялся на зеркало. Должен тебе сказать, это было потрясающе!
Келли рассмеялась, пожалуй, резковато и раздражающе. Раздражающе для Дэвида.
— На меня смотрела собственная жопа, — продолжал, осклабившись, Джаз. — Даже мне сделалось не по себе.
Дэвид внезапно вспыхнул. Он принимал себя абсолютно всерьез и любил, чтобы другие относились к нему так же.
— Уверяю тебя, Джейсон, мы в жизни все актеры и стараемся выставить себя в выгодном свете. Поэтому настоящие актеры, как я, понимают мир полнее, чем обычные люди. Мы замечаем уловки и расшифровываем символы. Мы знаем, что живем среди лицедеев. Некоторые из нас тоньше, другие грубее. Но играет каждый. Я и тебя вижу насквозь, Джаз, нам, актерам, без этого никак нельзя.
Джаз долго молчал.
— Туфта, — наконец выдохнул он, явно не найдя, что ответить.
Дэвид улыбнулся.
И в этот момент Келли наклонилась и что-то прошептала ему на ухо. Как ни трудно было разобрать ее слова, они поняли, что Келли сказала: «Я тебя знаю».
Затем отстранилась, привалилась к бортику ванны и посмотрела Дэвиду в глаза. Он не отвернулся, улыбка превосходства не исчезла с его лица. Всем своим видом он показывал, что спокоен.
Но на самом деле был на грани срыва. И очень близкого.
Келли снова наклонилась и что-то опять прошептала ему.
День тридцать третий
5.30 пополудни
На этот раз ни Триша, ни сержант Хупер не расслышали слов. Ни один из полицейских, работавших с ними в комнате, также ничего не разобрал.
Звучало что-то вроде: «Один носатый корги».
— Полная бессмыслица, — прокомментировал Хупер.
— Чушь какая-то, — согласилась Триша.
Но что бы ни прошептала Келли, Дэвид понял, и ее слова ему не понравились.
Выражение его лица на экране сразу же изменилось. Не резко — для этого он был слишком хорошим актером, но вполне заметно. Внезапно исчезла, будто испарилась, самодовольная улыбка превосходства.
Он испугался.
День тридцать четвертый
9.00 утра
На следующее утро Хупер показал запись Колриджу.
— Что бы ни означала эта фраза, сэр, — начал он, — а Келли сказала явно другое, чем то, что мы слышим, ситуация, по моему мнению, свидетельствует о том, что эти двое знали друг друга еще до того, как оказались в доме.
— Возможно, — согласился инспектор.
— Полагаю, что так оно и есть, сэр, — сержант прокрутил пленку еще раз. — Вот здесь Келли говорит: «Я тебя знаю». Сначала я решил, что она имела в виду — психологически, потому что об этом вел разговор сам Дэвид.