Смерть за стеклом
Шрифт:
Любящая жена, конечно, шутила, но частенько говаривала: легко питать нежность к человеку, которого совершенно не видишь.
Колридж захватил домой вырезки из газет с сообщениями о первой неделе, проведенной участниками шоу «Под домашним арестом». Сверху была приколота фотокопия записки на бланке «Любопытного Тома». Заголовок гласил: «Анализ популярности «арестантов» (зрители/пресса) на восьмой день игры». Автор был изумительно лаконичен:
Воггл — всеобщий любимец. Мегапопулярность.
Дэвид — гаденыш. Активно не нравится.
Келли — налет интеллектуальности. Нравится.
Дервла — загадочная красотка.
Мун — дура и к тому же не очень соблазнительна. Не нравится.
Газза и Джаз нравятся (за исключением интеллектуалов и феминисток).
О Сэлли немного, в основном — негатив. (Примечание: нетрадиционное меньшинство полагает, что С. — безнадежная натуралка. Предпочли бы симпатичного гомика или заводную лесбу.
О Хэмише вообще ничего.
Колридж пролистал вырезки. Оценки большинства публикаций совпадали с выводами «Любопытного Тома». Но в заметках еще говорилось, что дела у «арестантов» идут лучше, чем предполагалось.
«Осевшее суфле вновь поднимается!» — гласил один из заголовков. Газета ссылалась на собственное суждение недельной давности, в котором утверждалось, что никакое суфле не поднимется вторично, не говоря уже о третьей попытке. Это было новостью для Колриджа: оказывается, перед третьей серией программы ходили разговоры о том, что идея себя изжила. Сам Колридж не сомневался, что подобные передачи обречены на успех, и, выходит, ошибался. Газеты свидетельствовали, что многие шоу с шумными и броскими героями из масс, которым пророчили звездную славу, не дожили до исполнения собственных обещаний. В начале недели ожидалось, что новая серия «Под домашним арестом» тоже потерпит крах. Но, несмотря на мрачные предсказания, после семи трансляций выяснилось, что рейтинг тот же, что и у двух предыдущих. Больше всех удивилась сама Джеральдина, в чем откровенно призналась в модной ночной передаче «Клиника».
Колридж вставил кассету в видеомагнитофон и тут же бросился уменьшать звук: с экрана понеслись приветственные визги и вопли ведущей, которая встречала в своей программе Джеральдину. Ее крики наверняка долетели до второго этажа, где спала жена.
— Хай, дорогуша, — радовалась дико крутая послеполуночная ведущая. — Вот вы и разменяли вторую неделю в доме. Нам понравилось!
— Встречаем супертеледаму! — вторил ей такой же дико крутой послеполуночный ведущий. — Мы тебя любим, Джеральдина! Удачи!
— Воггл — настоящий класс! — выкрикнула девушка. — Мы тебя обожаем, Воггл!
— Воггл — душка! Воггл — клевый парень!
— Воггл — это полный улет!
Послышались бурные приветствия. Зрителям Воггл нравился.
— Удивительно, — проговорила Джеральдина, когда шум стих. — Я, конечно, рассчитывала, что он всех разбередит. Но не ожидала, что настолько сильно.
— Он теперь среди самых-самых, — воскликнула ведущая. — Как Деннис-бесенок [19] или Лягушонок Кермит в «Маппет-шоу». [20]
19
Деннис-бесенок — персонаж комиксов (1951), впоследствии герой телесериала. Пятилетний мальчишка, шалун и непоседа.
20
Лягушонок
— Тут такое дело: никто бы не согласился с ним жить, но все по полной оттягиваются, наблюдая, как колбасятся другие.
— Воггл — супер!
— Воггл — душка! Отпад! — подхватил ведущий и быстро добавил. — У вас вообще все кайфово. Удачи всей их компашке!
— Bay!
— Но особенно я торчу от Келли. Ей-ей!
— Ты чего! — Девушка ткнула ведущего пальцем под ребра. — Нашел на кого западать! Дервла намного красивее — сто пудов!
— Красивее — согласен. От нее я тоже балдею, спасибо ей за это. Но у Келли... у Келли есть что-то особенное.
— Здоровые титьки?
— Как тебе сказать? Это мужская тема.
Мужчины в студии согласно завопили.
— А что у нас с Дэвидом? Мы его не слишком любим? Скорее наоборот?
— Не слишком, — согласился ведущий.
При упоминании имени Дэвида публика загудела, и режиссер, воспользовавшись ситуацией, вывел на экран прямую трансляцию из дома, где разворачивалось действие шоу «Под домашним арестом»: Дэвид сидел на полу скрестив ноги и играл на гитаре. Он явно любовался собой. Зрители расхохотались.
— Подотри сопли! — пронзительно завопила дико крутая.
Колридж потягивал пиво и смотрел записанный три с половиной недели назад материал. Его поразила жестокость происходящего: человек на экране совершенно не подозревал, что над ним смеялись и потешались. Словно вся страна превратилась в огромный школьный двор, а зрители — в хулиганов-задир.
— Ну ладно, довольно! — У дико крутого ведущего как будто пробудилась совесть. — Я уверен, мама его любит.
— Хвала его мамочке! Только скажите, чтобы он постригся!
— И перестал играть на гитаре.
Интервью продолжалось — стали обсуждать неожиданный успех третьей серии «Под домашним арестом».
— Ты бросила вызов всяким умникам и зубоскалам, и шоу сос-то-я-лось! Это для тебя большое облегчение, Джери. Ну, признайся, что я прав!
— Абсолютно прав, — ответила Джеральдина. — Была бы я мужиком, сказала бы, что поставила на кон все, включая собственные яйца. Сбережения и то, что получила от раздела с Би-би-си. Я единственный постановщик «Любопытного Тома», ребята, и если провалюсь, не на кого будет валить.
— Железная женщина, — пришла в восторг девушка-ведущая. — Вы нам нравитесь. Примите и прочая!
— Именно железная, милочка, — подхватила Джеральдина. — Бросила халявное место на Би-би-си, чтобы заняться этим шоу. И тут все стали ждать, когда я окажусь в жопе.
— Да уж, — скаламбурил дико крутой послеполуночный ведущий. — Коль ушла с Би-би-си, то пощады не проси. Я слышал, тебе прочили место генерального директора? А ты хлопнула дверью!
— Думаю, в конце концов предложили бы. Ну и шут с ним. Я делаю программу, а не целуюсь целыми днями с политиками — такими, как эта задница Билли. Рылом не вышла.