Смерть за стеклом
Шрифт:
— Привет, гуманоиды! — крикнул он, выходя в сад. — Приятного солнцестояния!
На него набросились молча. Хэмиш и Джаз повалили Воггла на землю. А Гарри и Дэвид стащили с него древние армейские брюки.
— Вы что, озверели? — завопил он, но ребята были слишком увлечены и не ответили.
Воггл начал брыкаться, отбиваясь на удивление белыми костлявыми ногами. Под брюками у него оказались трусы компании «Лайл энд Скотт» с дырой впереди, в которой мелькнуло яйцо. И пока он бился с нападавшими, в прореху вывалились
— Не надо! Не надо! — кричал он, но ребята не унимались.
Они допили в доме последний сидр и почувствовали себя вершителями правого суда. Дело следовало довести до конца. Воггл сам напросился. Трясешь на людей блох — получай!
— Снимайте с него трусы! — приказывал Джаз. — В них тоже зараза!
— Я к ним не прикоснусь! — заявил Гарри.
— И я тоже! — поддержал его Хэмиш.
— Черт! — Джаз на секунду выпустил Воггла, бросился на кухню и схватил перчатки, в которых обычно потрошили птицу. Но пока он бегал, Воггл умудрился перевернуться, и, когда с него стащили трусы, камере открылась белая тощая задница.
Потом с него грубо стянули рубашку, оборвав пуговицы, и, наконец, грязную майку, так что Воггл остался абсолютно нагим. Бледное орущее, отбивающееся, худосочное существо с копной сальных волос и растрепанной бородой.
— Нападение! Вы меня оскверняете! Прочь! — кричал он.
— А на меня нападают твои блохи! — ответил за всех Хэмиш. — Я свои долбаные подмышки до крови расчесал.
В глубине двора находился мангал, и, готовясь к драке, ребята разожгли в нем огонь. Джаз швырнул туда тряпки и сандалии Воггла. Послышался странный шипящий звук.
— Не фига себе! Это же блохи лопаются!
— Не лопаются, а стонут от боли! — закричал Воггл.
— А теперь давайте обреем его наголо! У него небось еще и вши! — предложил Дэвид.
— Нет! — твердо возразил Джаз. — Котелок уродовать не будем, хоть это и котелок Воггла.
— Фашисты! — взвизгнул Воггл, но в следующую секунду закашлялся — Гарри и Хэмиш обильно посыпали его антиблошиным порошком. Всех окутало густое белое облако, а когда оно рассеялось, Воггл предстал перед зрителями белым, как привидение, с макушки до пят. Даже волосы и борода побелели, будто покрылись инеем.
Воггл лежал голый и несчастный посреди лужайки. Каратели убежали. Он быстро повернулся к одной из садовых камер, и в этот миг белую маску лица прорезали дорожки слез.
День тридцать четвертый
5.00 пополудни
— Джеральдина настояла, чтобы этим кадром я завершил эпизод, — объяснил Фогарти Трише. — Поэтому ничего остального мы не показывали. — Он нажал несколько кнопок на режиссерском пульте, и на экранах появилась картинка, запечатленная камерами внутри дома сразу после нападения на Воггла.
«Арестанты» расстроились.
Фогарти отлучился в маленькую кухоньку, чтобы взять из холодильника очередную плитку шоколада. Триша была озадачена: зачем охлаждать шоколад перед тем, как растапливать его в горячем кофе?
— Отвратительно, да? — заметил, вернувшись, Боб. — Они убеждены, что публика станет рукоплескать их способности контролировать ситуацию.
«Арестанты» на экранах всеми силами пытались себя оправдать.
— Можно было бастовать и требовать убрать его отсюда, — заметил Хэмиш. — Но как бы мы выглядели? Сосунками, которые не способны решить собственные проблемы.
— Вот именно, — поддакнула Лейла. — Самое главное — доказать, что мы умеем действовать сообща. А если после первой же неприятности кинемся за помощью к «Любопытному Тому» — верный провал.
Фогарти сокрушенно покачал головой.
— Невероятно! Лейла — неглупая девушка. Неужели она верит басням о том, что шоу «Под домашним арестом» — в чистом виде эксперимент социальной инженерии? Господи! Это всего лишь телепрограмма. И ее единственная цель — привлечь рекламодателя!
— И сия цель, насколько я понимаю, достигнута?
— О, да! С возобновлением «Любопытного Тома» наш рейтинг пошел вверх. А теперь посмотрите сюда. — Фогарти показал на экраны. — Это мы тоже не транслировали.
Воггл, понурившись, плелся к дому. Он молча оттолкнул лепешку Келли и отверг одежду и воду. Лейла хотела почитать ему стихи.
— Или давай возьмемся за руки и поскулим вместе?
Он даже не взглянул на нее. Завернулся в одеяло и удалился в свой угол.
— Сейчас начнется, — предупредил Фогарти. — Исповедь Дервлы.
И действительно: девушка проскользнула в исповедальню.
— Я, конечно, понимаю настроение ребят, — сказала она. — Мы все нервничаем. Я переживаю за Воггла. Надо было обойтись с ним как-то иначе. И хочу признаться, я думаю, что у этого парня душа что надо.
Фогарти остановил пленку.
— Так вот: я считал тогда и считаю сейчас, что эта Дервла — милейшая девушка и действительно сочувствует Вогглу. А теперь, хотите знать, что надумала наша циничная Джеральдина?
— Что?
— Решила, будто Дервла вычислила, что Воггл популярен у зрителей, и стала поддерживать его, чтобы заработать очки.
— Для этого надо быть чрезвычайно проницательной.
— И чрезвычайно расчетливой, а она, мне кажется, не такая.
— Тем не менее она единственная не проголосовала против Воггла.