Смертельная кастрюля, или Возвращение Печенюшкина
Шрифт:
— Вероятно, появились новые пленники, — предположила Неровня. — Камеры понадобились для них.
— Что бы там ни говорили про Очистка, — задумчиво поделился Клубень, — он, безусловно, ловкий парень. Собственно картоморам он ничем не навредил. Уничтожить людей, захватить всю Землю. Глак — вот автор этого чудовищного проекта.
— Неправда! — вскипела Кожурка. — Как раз Очисток предложил королю идею. И очень рьяно взялся за ее выполнение.
— Ну, уклонившихся не было! — вмешался Глазок. — Все мы солдаты короля. Но я присягал законному монарху и не потерплю узурпатора.
— А что бы вы сделали со шпионом Очистка? —
— Заточил бы навечно в банку с рыбьим жиром! — мгновенно отвечал бравый порученец. — Но к чему эти вопросы? Неужели вы хотите сказать.
— Да! — подтвердила Аленкина любимица. — Пора открыть карты — среди нас предатель. Но сначала позвольте представиться: тайный агент его величества Глака, подполковник спецкоманды «Честь» Кожурка! Вот мое служебное удостоверение.
Она с силой провела ладонью по левому плечу, длинный лоскут кожи отделился, скручиваясь, и в руке у Кожурки оказался свиток розовато-желтого пергамента. Очевидно, документ был хитрым образом приклеен — под ним на плече оказалась кожа (или кожура) того же цвета, что и фальшивая.
Глазок внимательнейшим образом исследовал свиток.
— Подпись и печать подлинные, могу поклясться. Это рука государя. Слушаем вас, подполковник!
— Не забывайте, — вмешалась Неровня, — Очисток чародей! Он может изготовить любой документ, неотличимый от настоящего!
— Не буду спорить, — согласилась Кожурка. — Выслушайте меня, и уверяю, никакие бумаги больше нам не понадобятся. Итак, король лично поручил мне следующее: если не удастся захватить девочек в плен — там, на просеке, вы помните? — любой ценой пробиться к врагам и закрепиться в их окружении. Стать глазами и ушами Глака среди недругов. Я выполнила задание. И тут произошли две непредвиденные вещи. Во-первых, оказалось, что волшебники искренне желают нашего же, картоморского, блага. Во-вторых, я действительно, от всей души, привязалась к Аленке. Ладно, оставим нежности. Как вы, наверное, догадываетесь, разведчик-профессионал всегда начеку. Нервы напряжены, чувства обострены, сон — вполглаза. И, кроме того, вам-то не нужно объяснять, что картоморы видят в темноте, как днем. Так вот, все началось в пещере.
Чужие мучения не доставляли удовольствия Чарли Бимбому. Проснувшись, он всячески старался оттянуть визит в подземелье. Однако часовая стрелка перевалила уже за одиннадцать. Наблюдательный Симпомпончик давно определил, что колдун ни разу не появлялся раньше часа дня. О причинах Чарли, разумеется, не догадывался.
Ощущая, как подступает к животу звенящий холод, бандит оделся, собрал все необходимое и вызвал лифт, собираясь спуститься вниз.
Девочки сидели молча, томимые недобрыми предчувствиями. Утром, едва они проснулись, телеглаз загорелся ненадолго и сразу потух, как только был съеден завтрак, возникший на столе. Тут же исчезли и столовые приборы. Последними словами, вспыхнувшими сегодня на экране, были: «Тяните время. Молчание, тайна, надежда!»
Распахнув дверь, в камеру вошел Симпомпончик, насупленный и небритый. Сняв с плеча сумку, бандит опустил ее на стол, и там, внутри, что-то зловеще брякнуло. Аленка, распахнув во всю ширь глаза, попятилась от негодяя.
Чарли достал наручники. В следующий миг Лиза, не успев опомниться, оказалась прикованной к спинке кровати. Аленка кричала, пинала ногами гангстера, но в две секунды ее руки были скованы за спиной. Тюремщик рывком поднял девочку
— Все, хватит миндальничать! — он перевел дух. — Считаю до пяти. Ручки и личики портить вам не стану, чтоб не пугать телезрителей. А вот розовые ноготочки на ножках у малышки вырвем, как сорняки на клумбе. По одному. Ну, раз, два.
— Подождите!! — закричала Лиза.
— С тех пор я не спускала с вас глаз, милейшая Неровня! — Кожурка произносила слова медленно и отчетливо, спиной прижимаясь к двери. — Виду, конечно, я не подавала. Когда вы пытались разоблачить меня, как разведчицу, было достаточно трех слов из вашего досье, чтоб надолго заткнуть вам рот. Потом я подыграла королевской секретарше, и весь эпизод показался остальным невинной шуткой. Да, досье. Думаю, на нем и взял вас Очисток. Узнай все эту грязную, чудовищную тайну, вас просто растоптала бы толпа. Потом в гостинице шпионка еще раз встречалась со своим хозяином. На этот раз я слышала все. И откуда такой поэтический дар? Как там. «далеко в длину нас разделяет комнат анфилада»?..
Неровня величественно приблизилась к разведчице.
— Вы изолгались вконец, голубушка, — заявила дама, надменно скрестив руки на груди. — Для серьезных обвинений нужны доказательства!
— Загляните в мой спальный мешочек, Глазок! — Кожурка даже не моргнула. — Да, правильно, несколько бумажных обрывков. Достаньте любой и прочтите нам.
— «Дракон и фея — нет преграды боле, — с трудом разбирал Глазок. — Хочу бежать к вам не жалея ног.» Да, скверное дело. Ваш почерк, госпожа Неровня!..
И тут подозреваемая утратила самообладание.
— Это вражеские козни! — истошно заорала она. — Меня оклеветали!.. Почерк подделан!.. Я сочиняла пьесу!.. Умоляю, не трогайте МОЙ спальный мешок!..
Кожурка пулей метнулась к мешку Неровни.
Едва доступ к двери освободился, секретарша с неожиданной прытью подпрыгнула вверх, в руке ее матово высветился ключ, вошел в замочную скважину, повернулся. Чудом проскользнув в узехонькую щель, Неровня исчезла.
Клубень, Глазок и Кожурка налегли на дверь изо всей силы. Бесполезно! Та закрывалась с ровной пугающей мощью. Просвет, бывший шириной в палец, стал не толще крысиного хвоста, потом мышиного, сузился до нитки. все!
Послышалось щелканье — язычок замка прочно вошел в паз.
Цветные с кистями шторы маскировали отсутствие окна. Стол покрывала вышитая скатерть. Толстые мохнатые пледы с изображениями яхт в заливе преобразили тюремные койки. В одну из стен, обитых палевым шелком, Чарли собственноручно вбил гвоздь и повесил картину Ван Гога, доставленную из кабинета Люгера. Телеглаз убрали, к потолку прицепили люстру. Сейчас надзиратель, присев на корточки и елозя спиной по двери, возился с видеокамерой. Он искал ракурс, при котором убогая темница сестер казалась бы просторной и высокой.
Аленка с Лизой сидели за столом, вежливо улыбаясь в объектив.
— Начали! — Чарли махнул рукой.
— Спасибо Очистку Грандиозному за наше счастливое детство! — увлеченно заговорила Лиза.
Алена старательно растянула рот до ушей, сузила глаза в щелочки и закивала головой часто-часто, как старый китаец.
— Здесь даже лучше, чем в Сибири, — продолжала старшая сестра. — Нас окружили заботой и теплом, кормят ароматно и вкусно, наш тю. воспитатель, не жалея сил, прививает нам полезные навыки, развивает детское воображение.