Смертельно безмолвна - 2
Шрифт:
будто видит впервые. Девушка отводит взгляд в сторону и покрывается едва заметной испариной,
а мой брат по-птичьи наклоняет голову. – Ничего не хочешь рассказать?
– Нет.
Новая способность Хэрри заставать врасплох неожиданными вопросами, мне вполне
нравится. Только сейчас я замечаю, что Бетани нервничает. Что она робко кривит губы на одну
сторону и стоит в вытянутом положении, от которого, наверняка сводит спину. Я так погряз в
своих мыслях, что перестал обрабатывать
перестал видеть: ослеп, не теряя зрения.
– Все в порядке? – Спрашиваю я, нахмурив лоб. – Может, тебя до дома провести?
– Я доеду.
– Уверена?
– Да. Я хочу поскорее увидеться с родителями, – поясняет Бетани, сжимая в пальцах
учебники по тригонометрии. – Встретимся завтра и все обсудим, договорились?
Я не хочу загадывать. В нашей ситуации надеяться крайне опрометчиво. Но я киваю.
– Договорились.
Когда мы едем в коттедж Монфор, у меня звонит телефон. Я киваю Хэрри, чтобы он поднял
трубку, но брат, прочитав имя на дисплее, покачивает головой.
– Это папа. Сам с ним говори.
Что ж, я и не сомневался, что рано или поздно отец нагрянет с вопросами. Он не мог иначе,
он ведь отец, он должен волноваться, читать мораль, седеть и стареть, пока сын ему обещает
стать лучше, но скатывается все ниже в пропасть. Иногда мне стыдно. Я не имею права
разочаровывать отца. Какими бы черствыми не были мои слова и поступки, внутри я всегда
хотел стать к папе ближе, хотел заслужить его доверие и гордость. Но сейчас мне кажется, что я
поступаю правильно, скрывая от него правду, помогая Ари.
Я выгляжу в его глазах полным ублюдком. Но, что самое интересное, я поступаю по совести.
Именно так, как он меня учил.
– Привет, – говорю я, заранее предчувствуя приятную беседу; не тешу себя надеждой и не
пытаюсь придать своему голосу виноватые ноты.
– Как ты думаешь, сколько можно терпеть? – Начинает отец с философской фразы, и это не
просто плохо, это отвратительно. Я почти уверен, что он едва сдерживается от того, чтобы не
поехать в коттедж Монфор и не потащить меня за шиворот домой.
– Послушай, я не хотел, чтобы так вышло.
– Не хотел грубить Дол или пропадать почти на неделю?
Я стискиваю зубы и выдыхаю:
– И то, и другое.
– Я жду тебя дома, прямо сейчас.
– Я не смогу, в смысле... – Замолкаю, бегло осматриваюсь и чувствую, как внутри на пару
секунд все замораживается и холодеет. Я ненавижу обманывать отца. – Это важно.
– Что важно? – Папа теряет самообладание, повышая голос. – Ты меня слышишь?
– Да.
– И что я сказал?
– Вернуться домой.
– У тебя десять минут.
–
мы не просто так ушли, мы должны помочь другу.
– Мэтт, я что – когда-то упрекал тебя в том, что ты помогаешь друзьям?
– Нет.
– Тогда что ты делаешь? О чем думаешь?
Мне никак не дает покоя, что он во всем винит только меня.
Наверняка, они с Дол решили, будто бы я и Хэйдана потащил с собой насильно, и он
каждый день порывается домой, а я привязываю его цепями к батарее. Интересно, что еще
творится в голове моего отца? Что еще он обо мне думает? Когда родители не уверены в своих
детях – это вина самих родителей. К двадцати годам дети уже становятся теми, кого из них
воспитали, и если вы и дальше продолжаете им не доверять или понятия не имеете, чего от них
ждать – вините только себя. Никто не мешал вам воспитать законопослушного гражданина, и
если вышло плохо – смиритесь с этим и больше не заводите детей.
– Пап, пап, – я прерываю поток его слов и недовольно стискиваю зубы, – прекрати. Я не
делаю ничего такого, из-за чего мы с тобой должны поссориться.
– Дол сказала, ты опять подрался.
Это уже паршиво. Дол лучше бы научиться язык держать за зубами! Для отца данная тема,
как для меня тема матери – сносит крышу и начисто отбивает здравый смысл.
– Так было нужно, – отвечаю я, слыша, как грузно он дышит, – я заступился за Ари.
– А кто заступится за тебя, когда ты окончательно потеряешь мое доверие?
– Пап, пожалуйста.
– Я не собираюсь повторять дважды, Мэтт. Или ты возвращаешься прямо сейчас или можешь
оставаться у Монфор, сколько тебе влезет.
– Ставишь мне условие? – Трудно поверить, но я усмехаюсь. Наверно, сошел с ума.
И я жду, что отец ответит, но он вдруг бросает трубку. Я даже не сразу понимаю, что на
другом конце звучат протяжные, мертвые гудки. Рука безвольно падает на колени, где-то в груди
взвывает колючий шар из вины и злости, и я паркуюсь около коттеджа Монфор и, заглушив
двигатель, упираюсь лбом о потертый руль. Черт. Кажется, с каждым днем на мои плечи
наваливается все больше и больше отборного дерьма.
Что делать? Вернуться домой? Но тогда я буду вдалеке от Норин и Мэри-Линетт, это не
вариант, я не могу себе этого позволить. Я должен быть рядом, чтобы быть в курсе. Так или
иначе, находясь в особняке Монфор, я становлюсь причастным к событиям, нахожусь в их
центре и могу хотя бы пытаться их менять и ими манипулировать. Переехав домой, я потеряю