Смертельно безмолвна - 2
Шрифт:
мертвой, видела, как ты задыхаешься в ванной, но приходила, спасала тебя. Ничего не
происходит без вмешательства человека, человек сам решает, по какой дороге пойдет!
– Я не понимаю. – Колит. Внутри. Мама говорит горячо, а мне становится холодно.
– Ты уйдешь.
– Я н-не...
– Ты уйдешь, потому что это починит тебя, Дельфия, – договаривает она. Мы глядим друга
на друга рассеянно, – починит тебя так же, как ты чинишь других.
Я застываю. Что вообще происходит?
начинает меня дико раздражать. Злость прокатывается по спине стаей мурашек, и гляжу я на
маму уже не растерянно, а рассерженно. Почему она тянется к двери?
– Ч-что ты д-делаеш-шь? – Еле выговариваю я, но не потому, что заикаюсь, а потому, что
невероятно злюсь. Мама обхватывает пальцами дверную ручку. – П-прекрат-ти.
– Так надо. Эти люди помогут тебе.
– Мне не н-нужна н-ничья п-п-п... – черт возьми! Я злюсь, и говорить еще труднее!
– Дел...
– …п-п-помощь!
– Выслушай их, пожалуйста.
– Они лишь х-хотят, чтобы я помогла. К-как и все люди.
– Не сомневайся, что, помогая другим, ты помогаешь себе.
Я усмехаюсь, зло усмехаюсь. Покачиваю головой, не веря, что моя мама говорит мне
подобное и расправляю плечи. Нет, это какое-то безумие. Я не собираюсь никуда уходить.
– Н-нет.
– Да. В глубине души ты добрая, Дел, я знаю. – Мама хватается пальцами за дверную ручку и
улыбается одной из тех улыбок, что когда-то придавали мне сил, но сейчас я вижу предателя, который вдруг решил от меня избавиться. – Ты поймешь. Когда-нибудь.
Она открывает дверь как раз в тот момент, когда незнакомый парень в запотевших очках
замахивается, чтобы нажать на звонок. Он растерянно застывает, а мама отрезает:
– Проходите.
Вот так. Просто. Без каких-либо вступительных слов и вопросов моя мать позволяет двум
незнакомцам переступить порог собственного дома. Безумие!
Я делаю несколько шагов назад и сосредоточенно изучаю гостей. Парень, женщина.
Проходят в плохо освещенный коридор, останавливаются, переминаются с ноги на ногу и
вытирают лица от дождевых капель. Слежу за их руками, за тем, как дрогают иголки губ.
– Простите, что врываемся, – хриплым голосом шепчет женщина и откидывает назад
угольно-черные волосы, – мы слишком долго вас искали.
– Не извиняйтесь.
Что? Я ошеломленно смотрю на мать. Она сошла с ума! Она не должна быть доброй и
приветливой, не должна общаться с незнакомцами. Люди никогда не раскрывают своих
истинных мотивов. Они говорят то, что вы хотите услышать, а потом оказывается, что вас
обманули, смутили, выбили из колеи. Что ж, такой исход – вина самих
– Я Мэри-Линетт Монфор, – протягивает женщина и пожимает моей матери руку, – а это
Хэйдан Нортон.
– Добрый день, мэм, – отрезает улыбчивый парень, – ну и погодка, верно?
Погодка? Анализируй, Дел, анализируй их слова, повадки, жесты, мимику. Им бы до
скончания веков скрывать истинную причину прихода, но я все вижу. Вижу изношенное и
разбитое сердце женщины, вижу пустоту в глазах парня, не скрытую даже оправой очков.
– Может, пройдем на кухню?
– Может, остан-немся з-здесь. – Это не вопрос. Я гляжу на гостей и наклоняю голову. Тут же
на меня переводят взгляды новые знакомые, и я все понимаю. О да. Они разбитые, потерянные,
отчаявшиеся, потому что близкий им человек сломался. – К-как же банально.
– Что именно? – Переспрашивает темноволосая женщина с кожей такой же бледной, как
чистейший снег, мерцающий ночью. – Вы о чем, Дельфия?
– О пр-ричине.
– Какой причине?
– Причине в-вашего появл-ления. И кто это? – Я перевожу взгляд на парня. – Любовь всей
жизни? Сестра? – Выдыхаю и дергаю уголками губ. – Подруга.
Незнакомец сглатывает, я чувствую, как колючий ком прокатывается по его глотке, и почему-
то вновь усмехаюсь. Никогда еще ко мне не приходили за помощью. Это что-то новенькое.
Обычно я встречаю страдальцев на улице, в школе, в магазинах. Люди смотрят на меня такими
глазами, что просто сил нет отвернуться. Здесь иначе.
Что парень, что женщина глядят на меня воинственно. Будто бы действительно идет война,
о которой я ничего не подозреваю, и мое нежелание идти на попятную – капризы и детский
лепет, непозволительный в такой ситуации.
– Я – не служба под-д-держки.
– Пожалуйста, – восклицает женщина и делает шаг ко мне навстречу, в ее бирюзовых глазах
проносится мольба, черт, как же я это ненавижу! – Вы – наша последняя надежда.
– Н-нет.
– Мы искали вас больше месяца.
– Что у вас случилось? – Взволнованным голосом спрашивает мама и приближается к
незнакомке. Хмурит лоб, будто ей действительно есть дело до чужих проблем.
– Моя племянница, – сглотнув, отвечает женщина, – с ней случилось нечто...
– …плохое, – опережает ее парень, – весьма плохое.
Я хмыкаю.
– И, наверняка, в-весьма несправ-ведл-ливое.
Все вновь на меня смотрят. Наверно, думают, какая бездушная и черствая попалась им
спасительница. Герои ведь сразу кидаются в бой, герои не беспокоятся о себе, героям и больно-