Смертельный лабиринт
Шрифт:
— Я не отказываюсь. Но практика показывает…
— Мало что она показывает! — сердито выкрикнул прокурор. — А благодарить нас пока не за что. И это — правда. И нечего отмахиваться. Бригаду создал?
— Был в МУРе, мне выделили оперативный состав. Сложно с агентурой, но ребята обещали постараться. Да и времени-то ушло — всего ничего! Праздники же, будь они неладны! Это мы пашем, а народ, он гуляет и никак не может опомниться от своего счастья. Надо ж было придумать вескую причину, чтоб заставить людей пить так долго!
— Ну не все же… Был звонок.
— Понятно.
— Чего
— Даже видел. Однажды.
— Нормальный мужик. Я с ним разговаривал, он ведь старший помощник генерального сейчас. Недавно, — прокурор кивнул на телефонный аппарат, — сам позвонил, интересовался, как движется расследование. Я сказал, что работаем. У тебя есть о чем докладывать? Или одни предположения?
— Есть то, чего, по моему убеждению, уже не надо делать, не терять время. Круг версий сужается.
— Очень хорошо, — даже как будто обрадовался Прохор Петрович, — просто отлично! Я обещал перезвонить ему… Ты знаешь, одно время, я помню, когда он в «важняках» бегал, еще тут, у нас, его звали «мастером версий». И не просто так, а за дело. Очень у него в этом смысле хваткий ум был. Не знаю, сохранил ли? Так вот вам и карты в руки. Приготовься, наверное, с этими материалами и поедешь на Большую Дмитровку докладывать. А я влезать в это дело уже не буду, даже и смотреть не стану, нам двух «мастеров» — во как! — Прокурор провел указательным пальцем себе по шее. — И — все! С Богом. Сиди у себя, я ему дам твой номер.
Направляясь к себе в кабинет, Климов как-то отстраненно подумал, что его предсказания сбываются по всем параметрам. Правда, о Турецком он не думал, а это был далеко не самый худший вариант. Правда это или врут, но Климов определенно слышал, и даже не раз, что у Турецкого нет вообще ни одного незавершенного производством дела. За все его годы работы в прокуратуре. Так просто не бывает. Но ведь есть же! Хотя говорили, что многие его дела, особенно в лихие девяностые годы, в первую их половину, ему не давали доводить до суда — слишком большие шишки светились. Их легче иной раз было вообще убрать, чем выводить на суд. Но тут вины следователя уже никакой — конъюнктура!
Поэтому, если Турецкий действительно возьмется за это дело, результат — хотелось верить — будет обязательно. Да с ним и не грех поработать. И вообще, говорили, что мужик он — свой, не наглеет, на чужом горбу не катается, а ношу тянет наравне со всеми. Зато возможностей у него куда больше! Тут того не допросишься, этого, а старшему помощнику генерального прокурора кто посмеет отказать?
Нет, такой вариант совсем не плох, окончательно решил Климов и пошел готовиться уже к детальному разбору каждой выдвинутой им самим версии.
А телефонный звонок не замедлил последовать.
— Климов? Привет. Турецкий. Вы занимаетесь делом
— Да, я, здравствуйте. Меня предупредили. Будете смотреть, Александр Борисович?
— Обязательно. У вас транспорт имеется? Или прислать машинку?
— Спасибо, своя есть.
— Обедали?
— Так еще утро.
— Точно?.. Ну и ну… Ничего себе денечек начинается! А у людей — праздник. Ладно, садитесь-ка в свою машинку и катите сюда, в Генеральную. На четвертый этаж. Со всем барахлишком, разберемся и будем думать, как жить дальше. Не растеряйте по дороге свои предложения. И учтите, если вы привыкли жить по расписанию, лучше перекусите по дороге, а то будем сидеть до упора. Кофе есть, ну еще, кажется, немного печенья, а больше ничего.
— Вполне достаточно, — буркнул Климов, несколько озабоченный таким стремительным напором. Но снова вспомнил, как про Турецкого говорили, что он вполне нормальный мужик, во всяком случае, не зацикленный и не вредный…
«Не вредный мужик» на стук в дверь крикнул: «Войдите!» — и поднялся навстречу Климову. Вышел из-за письменного стола, пожал руку. Был он такого же высокого роста, только светловолосый, с косым чубом набок. Чуть склонив голову к плечу, окинул Климова с ног до головы и улыбнулся:
— Привет. Оказывается, мы почти ровесники? Вам сколько?
— Скоро будет сороковник.
— Ну… небольшая разница. Но вы не торопитесь, успеется. Как говорил один знакомый доктор: не надо быть чрезмерным оптимистом на этот счет. Если не возражаете, давайте на «ты» и попросту. Саша.
— Не возражаю. Сергей.
Следуя приглашающему жесту Турецкого, Климов сел на «посетительский» стул у приставного столика. Турецкий устроился напротив. Сергей положил на стол папку, хотел ее раскрыть, но Турецкий остановил его жестом:
— Давай сперва своими словами. А посмотрю потом, а ты прокомментируешь. Итак, что случилось и когда, я уже знаю. Твой Прохор достал меня во время завтрака. Тогда еще, первого января. Такое благостное настроение испортил! Я еще подумал: ну все, весь год — коту под хвост. А сегодня газетку в руки взял и носом почуял: оно! Только явился, Меркулов звонит. Еще слова не сказал, а я уже окончательно убедился, что не избежать. И точно. А ты говоришь: нет интуиции! Как же!..
— Я ничего не говорил, — возразил Климов, — напротив, я сам свято верю в интуицию.
— И правильно делаешь. Ну давай.
Турецкий откинулся на спинку стула и прикрыл ладонью глаза, словно они у него побаливали от слишком яркого света из окна. А Климов все-таки папку открыл и, глядя в свои выкладки, начал рассказывать. Он старался не растекаться, выстраивал основное, что считал возможным расследовать как одну из рабочих версий. И так подряд обо всех своих соображениях. Рассказывать было легко, Турецкий не перебивал, но, Климов видел, внимательно слушал. А в какой-то момент взял со своего стола лист бумаги и карандаш и начал делать какие-то непонятные пометки: не слова писал, а будто рисовал маленькие картинки.