Смертельный танец
Шрифт:
25
– Вы с мсье Caaiaiом пока пообщайтесь, а я, пойду умоюсь и к вам присоединюсь.
Одно то, что он произнес это вслух, вызвало у меня желание отказаться, но я этого не сделала.
– А вы уверены, что это с вашей стороны не попытка составить из нас menage a trois?
– Разве я могу быть так коварен?
– Да.
Он засмеялся, и от этого звука будто ледышка проползла у меня по позвоночнику.
– Я вас оставлю одних.
И он протиснулся мимо нас в ванную.
Я шагнула за ним и не дала двери
– Да? – спросил Жан-Клод.
– Когда вы выйдете, хорошо бы, чтобы под этим халатом было еще что-то, кроме кожи.
Он так широко улыбнулся, что даже можно было угадать клыки.
– Разве я могу быть так груб?
– Не знаю.
Он кивнул и закрыл дверь.
Глубоко вздохнув, я повернулась к другому мужчине моей жизни. Вещи Ричарда лежали сложенные в моем чемодане. Сам он придвинулся ко мне. Разрезы на трусах были такие глубокие, что видна была почти вся линия ноги от щиколотки до талии.
Если бы мы были действительно одни, я бы ему отдалась. Но то, что должно было быть романтично, вдруг стало до удушья неловким. Как-то очень ясно слышались звуки бегущей воды из ванной. Жан-Клод обещал к нам присоединиться. Господи Иисусе!
А Ричард все равно выглядел великолепно с этой волной волос, скрывшей один глаз. Но и он остановился, не стал больше приближаться и мотнул головой:
– И почему это вдруг стало так неловко?
– Я думаю, что главная тому причина сейчас находится в ванной и скоро выйдет.
Он рассмеялся и снова мотнул головой:
– Обычно у нас меньше времени уходит, чтобы оказаться в объятиях друг друга.
– Да, – согласилась я. А при сегодняшних темпах, когда Жан-Клод выйдет из ванной, мы еще будем глазеть друг на друга, как школьники на танцах. – Пойди мне навстречу, – сказала я.
Ричард улыбнулся:
– Всегда рад. – И он пошел ко мне. Мышцы танцевали у него на животе.
Я вдруг пожалела, что надела джинсы и тенниску. Мне захотелось, чтобы он увидел белье, которое я купила. Захотелось, чтобы его руки ощутили гладкий шелк и мое тело под ним.
Мы остановились, не дойдя дюйма друг до друга, не соприкасаясь. Чувствовался запах его лосьона. Я даже ощущала тепло его тела. Мне хотелось погладить руками по голой груди. По шелку этих трусов. И так захотелось, что я даже руки сложила, чтобы чем-то их занять.
Ричард наклонился надо мной, провел губами по бровям, поцеловал очень бережно в глаза, склонился ко рту, и я поднялась на цыпочки ему навстречу. Он обнял меня.
Я припала к нему, ощупывая его тело, прижимаясь к нему губами. Он склонился еще, руки его скользнули мне под ягодицы и приподняли меня, так что наши лица оказались на одной высоте. Я прервала поцелуй и хотела сказать “поставь меня на пол”, но не смогла выговорить, глядя ему глаза в глаза. Вместо этого я оплела его ногами за талию. Он чуть расставил ноги, держа равновесие. Я его поцеловала, и первая волна силы окатила меня как колющее, щекочущее тепло.
Ричард издал тихий горловой звук, скорее рычание, чем стон. Он опустился на колени,
Я приподнялась под его тяжестью, зачерпнула горсть его густых волос и повернула его лицо к себе – не слишком нежно. То ли от боли, то ли еще от чего он повернулся с рычанием. Я не сморгнула. Не отвернулась.
Ричард снова наклонился ко мне лицом, и я легла на пол. Его губы нависли над моими, в теплом прикосновении наши рты встретились, и я будто пробовала на вкус его энергию, его суть.
Открылась дверь ванной. Этот звук заставил меня замереть, скосить глаза на открытую дверь. Ричард на миг замер, потом поцеловал меня в край подбородка, опускаясь губами ниже, к шее.
Жан-Клод стоял в дверях в черной шелковой пижаме. Куртка ее с длинными рукавами была распахнута и развевалась вокруг голого тела, когда он двигался. Выражение его лица, его глаз меня перепугало.
Я похлопала Ричарда по плечу. Он спускался уже губами к основанию шеи и тыкался в тенниску, будто хотел зарыться в нее лицом. Тревожные янтарные волчьи глаза повернулись ко мне, и единственное, что можно было прочесть на его лице, – желание, почти что голод. Его сила овевала мою кожу струями горячего ветра.
Пульс заколотился у меня на горле так, что показалось, будто кожа сейчас лопнет.
– Ричард, что с тобой?
– Сегодня полнолуние, ma petite. Его зверь взывает к нему.
Жан-Клод подошел к нам, шлепая босыми ногами по ковру.
– Дай мне встать, Ричард.
Ричард встал на колени и на руки, давая мне выползти. Я встала, и он оказался на коленях передо мной, охватив меня руками за талию.
– Не бойся.
– Я тебя не боюсь, Ричард. – А глядела я на Жан-Клода. Руки Ричарда скользнули вниз по моим ребрам, пальцы погрузились в кожу, будто массируя. Это снова привлекло мое внимание к нему.
– Я никогда тебе не сделаю больно по своей воле. Ты это знаешь.
Я знала. И кивнула.
– Доверься мне. – Голос Ричарда был тих и глубок, с басовыми нотками, которых обычно не было. Он стал вытаскивать подол тенниски из моих джинсов. – Я хочу коснуться тебя, чувствовать твой запах, твой вкус.
Жан-Клод ходил вокруг вас, не приближаясь, кругами, как акула. Полночно-синие глаза оставались человеческими, более человеческими, чем у Ричарда.
Ричард вытащил мне тенниску из джинсов, отодвинул, обнажив живот. Его руки пробежали по голой коже, и я затрепетала, но не от сексуального возбуждения – или не только от него. Теплая, электрическая мощь плыла от его рук по моей коже. Будто слабый электрический ток. Это не было в буквальном смысле больно, но могло стать, если не прекратится. А могло быть и очень хорошо, лучше всего на свете. И я не знала, что пугает меня больше.