Смертельный выстрел
Шрифт:
Между ними не было ни особой вражды, ни особой дружбы. Гордый виргинец из благородного семейства шотландских горцев времен колонизации презирал своего соседа, потомка пришельцев. Тем не менее он откладывал гордость в сторону, занимая деньги у Дарка, который всякий раз спешил исполнить просьбу. Он давно уже точил зубы на землю Армстронга и знал, что закладная будет первым шагом, который приведет его к овладению имением.
Таковы были отношения между соседями-плантаторами.
Дарк давно решил сделаться обладателем обеих плантаций. И вот, когда дела соседа постепенно дошли до отчаянного положения, Ефраим Дарк мог исполнить свой замысел без малейшего сопротивления. Должник его слишком запустил уплату процентов и это позволяло в любое время описать имущество Армстронга.
У Дарка был сын Ричард, во всем похожий на отца, но только гораздо злее: ибо жадный эгоизм крайнего пуританизма не улучшается от соприкосновения с крайнею распущенностью юга. Жадность и распущенность в одинаковой доле составляли характер Ричарда Дарка. Он был жаден, а между тем имел наклонность к мотовству и беспорядку. Он был членом общества петушиного боя и завсегдатаем других увеселительных организаций. Будучи распутнее всех, он не имел ни одной великодушной черты, какая нередко встречается у кутил. Единственный сын Ефраима Дарка и, следовательно, наследник всех его имений — невольников и плантаций, Ричард, пользуясь полным доверием отца, знал, что невольники и плантации соседа перейдут к нему также со временем.
Хотя Ричард Дарк очень любил деньги, но было нечто, чего он жаждал еще больше, — а именно старшую дочь полковника Армстронга. У последнего было их две: Елена и Джесси, обе очень хорошенькие, но старшая, Елена, была более нежели хорошенькая — все соседи признавали ее красавицею.
Ричард Дарк был в нее влюблен, насколько его эгоистическое сердце могло любить. Это была единственная страсть, которую он когда-либо испытывал. Отец одобрял эту страсть или скорее не противился ей, ибо этот молодой человек, злой и распутный, имел большое влияние на отца, который воспитывал его с целью сделать из него такого же, как он сам, обманщика.
Пользуясь правами кредита над должником, Ефраим Дарк и его сын имели преимущественное положение — они могли диктовать условия.
Что же говорили обо всем этом полковник Армстронг и его дочь?
Прислушаемся к их разговору, который и послужит нам ответом.
Глава III. СЕСТРЫ
— Ты не любишь его, Елена?
— Неужели надобно спрашивать об этом? Кто же, папа, может любить подобного человека?
— Не правда ли, он сделал тебе предложение?
— Да.
— Когда?
— Сегодня утром.
— Я так и думал, хотя, признаюсь, в подобный час я мог ожидать чего-нибудь хуже.
— Чего-нибудь хуже? Чего же вы могли бояться, папа?
— Ничего, это тебя не касается. Скажи мне, что ты отвечала ему?
— Одно только слово «нет!»
— О, этого словечка достаточно. Боже мой, боже мой, что будет с нами?
— Папа! — воскликнула девушка, положив ему руку на плечо и стараясь прочесть у него в глазах: — Зачем вы так говорите? Разве вы недовольны, что я отказала? Невозможно, чтоб вы желали видеть меня женою Ричарда Дарка.
— Елена! Ты говоришь, что не любишь его, стало быть, не хотела бы быть его женою?
— Не хотела бы и не могла бы. В нем нет сердца, это негодяй. Я предпочла бы смерть такому мужу.
— Довольно! Я должен разориться!
— Разориться? О, объясните мне все. Стало быть, есть тайна, существует опасность. Доверьтесь мне, милый папа, скажите в чем дело?
— Я могу тебе все рассказать, потому что это не может долго храниться в секрете! Мне грозит опасность, потому что я кругом должен. Знай, дочь моя, долг мой Дарку так велик, что я положительно у него во власти. Все, что я имею — земля, дом, невольники, — все это может перейти к нему, каждую минуту, даже завтра, если он захочет, а он захочет, в силу твоего словечка «нет». Это приведет к краху, которого я боюсь уже давно. Нужды нет, я встречу его как подобает мужчине. Я скорблю о тебе и о твоей сестре, Елена. О, бедные дети, какая перемена в вашей судьбе! С этих пор вы будете питаться грубою пищею, носить грубую одежду и жить в деревянной хижине.
— Ну, и что ж это значит, милый папа? Для меня это решительно ничего, и я уверена, что и для сестры тоже. Но нет ли средства…
— Выпутаться мне из долгов, ты хочешь сказать? Нет надобности и спрашивать, дочь моя. Не одну бессонную ночь провел я, думая об этом. Нет, одно только и было средство. Я никогда о нем не говорил и даже не думал. Я знал, что из этого ничего не будет. Я знал, Елена, что ты не любишь Ричарда Дарка и никогда не согласишься выйти за него. Ты ведь не можешь выйти за него, дочь моя, не правда ли?
Елена Армстронг не ответила тотчас, но не потому что не имела готового ответа.
Выйти за Ричарда Дарка, за этого негодяя, за этого недостойного человека, при всем его богатстве, за этого злого подлеца! Выйти за этого человека в то время, как другой, казалось ей, обладал всеми лучшими качествами, красотою, отвагою, благородством души, — одним словом всеми достоинствами, и когда этот другой признался ей в любви!..
Для девушки с подобным характером было все равно — имел ли он состояние и было ли его общественное положение ниже ее положения.
Ответ ее был тот же самый; заставляла же ее колебаться в эту минуту мысль о несчастье, тяготевшем над ее отцом.
Последний, ошибаясь на счет причины ее молчания, — а перед ним, может быть, носился призрак нищеты, который склонял его на низость, как он часто склоняет натуры самые благородные, — сказал дочери:
— Елена, можешь ты выйти за него замуж? Скажи откровенно, — продолжал он, дав ей время обдумать. — Если ты полагаешь, что не можешь быть с ним счастлива, то гораздо лучше не выходить. Посоветуйся с собственным сердцем, дитя мое, не подчиняйся моему влиянию и не увлекайся моею бедностью. Говори, можешь ли ты выйти за него?
— Я уже вам сказала, что нет. Вы говорите о перемене в нашем положении, о бедности и о других несчастьях. Что же! Мне все равно, я боюсь только за вас. Но если я должна выбирать между этим замужеством и смертью, то скажу вам, папа, что соглашусь скорее умереть, чем сделаться женою Ричарда Дарка.
— В таком случае и говорить нечего. Ты никогда не будешь его женою. Надо приготовиться к бедности и переселению в Техас.
— В Техас, папа, если угодно, но не говорите о бедности. Вы будете богаты любовью, потому что, где бы вы ни были, в деревянной ли хижине или в палатках, — вы можете рассчитывать на мою безграничную любовь.