Смерти вопреки
Шрифт:
Русалка быстрым движением собрала волос и нырнула в воду.
— Освоилась? — спросил Ру, видя, как Марина доедает ужин.
— Твоя мама гостеприимная женщина.
— Она любит людей, — Ру перевернул рыбу. — На ее руках не одна спасенная жизнь.
Всплески воды обозначили возвращение матери Ру с девочками. Она усадила их на дальнюю нишу и выдала одну рыбу, разделенную на троих. Ру тоже взял ужин.
— Что мы будем делать? — спросила Марина.
— Посмотрим старые пещеры и предков, — сообщил Ру, пока русалка хлопотала с обустройством детских спальных мест, вероятно, самая большая ниша в доме была детской, и ее отвели Марине.
Девочки не
Поднырнув в фиолу, она вздохнула, к ней присоединился Ру.
Он вывел их по улице за селение, через стену водорослей, разросшихся кверху до самой поверхности Протеймы. И скоро они подплыли к полю, заполненному каменными скульптурами людей. Ноги каменных изваяний увязли в песке, глаза закрыты. Позы поражали разнообразием. И все до одной фигуры были людьми.
— Здесь несколько тысяч, наверное, — произнесла Марина, понимая, что вряд ли они все с затонувших кораблей. — Их специально собрали вместе?
— Нет, — ответил Ру. — Это наши предки. Те, кто был до русалок. Те, кому мы обязаны своим существованием. Протейма добра и жестока. Я тебе покажу.
Они поплыли дальше и скоро достигли входа в пещеру. Внутри они плыли наощупь метров десять, пока перед ними не показались отблески света. Приблизившись, они оказались в огромной пещере со свисающими сталактитами, с подземной рекой посредине. Высотой грот казался не менее пятнадцати метров в высоту. Вдоль его стен на малых островках горели костры. От их количества в пещере было светло. У берега качалась лодка. Марина непонимающе посмотрела на Ру и, вынырнув из фиолы, вышла на берег.
— Здесь много фиол, — произнес он, тоже выползая на берег на руках. — Видишь очаги огненного дыхания. Они питаются им. Но эти фиолы молоды и еще живы. Могут ужалить молнией.
— А эта? — Марина, показала на ту, в которой они приплыли.
— А эта старая, ей все равно. Пусть подышит, а мы на лодке.
Они забрались внутрь. Ру взял в руки весло и оттолкнулся от берега. В пещере было тихо. Стены переливались игрой желтых отсветов и синих, переходящих в черные тона, теней.
— Здесь очень красиво, — негромко произнесла Марина, рассматривая свисающие с потолка гроздья каменных сосулек. Мутная желтая вода реки отражала пещеру в своей глади, умножая отсветы костров.
— Это ваше святилище?
— Это наша память о предках.
Они свернули в узкий коридор и достигли широкого грота, вытянутого и чем-то напоминающего средневековый зал с арочным сводом.
— Это дело рук человеческих, — восхищенно прошептала Марина, понимая, что таких ровных стен природа не вырубила бы.
Они проплыли его и, нырнув в нишу, оказались в другом зале, где на стенах, освещенных вечным огнем, были вырублены картины, подобно изразцам в деревне древлян.
— Я такие уже видела, — произнесла она, разглядывая их.
— Где? — взволновался Ру.
— В одной деревне народа Леса. Что это? — Марина показала рукой в правый верхний угол, не отводя взгляда.
— Это то, зачем я тебя сюда привел. Это наши легенды.
— Легенды?
— То, что важно сохранить перед тем, как мы исчезнем.
— Ру, — Марина серьезно посмотрела на русала и взяла его за руку. — Ты понимаешь, что я могу погибнуть, и тогда знания будут утеряны. — Ведь вы же не одной мне передаете эти знания? Должны же у вас быть другие хранители.
— Они есть, но все они не маги воды, — убежденно произнес русал и второй рукой накрыл ладонь Марины. — Один маг воды стоит тысячи хранителей. Тем более Знародная.
Марина вздохнула: каждый верил в то, во что мог.
— Ладно, рассказывай свои легенды.
Ру улыбнулся, сказав:
— Когда чаша полна, кажется, что ее не выпить. И сомнения сильнее любой веры. Когда в ней половина, кажется, что она — то наполовину пуста, то наполовину полна. Тогда сомнения равны вере. Но когда она почти пуста, иногда начинает казаться, что сомнения — это то, что на дне, а все остальное достается вере. И только одна любовь в сердце к дому, народу, семье подскажет тебе, что есть истина, а что есть ложь. Верь своему сердцу, Знародная.
После этого он, в течение нескольких часов рассказывал Марине легенды народов воды. Их историю и бедствия. И Марина снова встречала высеченный двойной овал, похожий на колодец в центре Овинги, такой же, как и у древлян.
— Что это за круг? — указала она на него.
— Ты не знаешь про обряд Единства? Хм. Это интересная легенда, — Ру подплыл поближе к фрескам и показал пальцам на одну из них, далее Марина только следила по рисункам за его рассказом.
— Были времена, когда на Овинге наступило темная пора. Один властитель Аравилата мечтал о бессмертии и всевластии. Он так возжелал этого, что нашел средство, позволяющее жить вечно. Так на Овинге появился народ Мор. Кровожадные, обращенные самим правителем, они стали полунежитью, получеловеками, для которых кровь была необходимым условием для выживания. Они ее впитывали. Иначе тело обращалось в прах. Первые моры, как и сам обращенный король, не могли остановиться. Им казалось, что наступит момент, когда они впитают так много, что снова станут людьми. Но этого не происходило. Их черная магия росла и, по мере их усиления, гибли народы на Овинге.
— Какой кошмар, — ужаснулась Марина, всматриваясь во фрески с вопящими младенцами и кричащими женщинами.
— Так появился темный народ и магия смерти. Они не знали покоя. Им требовалось все больше и больше. А людей на Овинге становилось все меньше и меньше. И, в конце концов, часть из них скрылась в подводных пещерах, зная, что жизнь без света все-таки лучше, чем ничего.
Ру тоже разглядывал фреску.
— И много? — спросила Марина, вспомнив о скульптурах.
— Почти полмиллиона, — ответил Ру. — И тогда моры стали рыть проходы к гротам, их гнала жажда. Они согнали остатки людей в небольшие поселения, чтобы не рассыпаться в пыль. Но им этого было мало. Женщины от отчаянья душили собственных детей, убивались сами. Были очень страшные времена. И тогда самые сильные маги, объединив свои силы заклинанием «купол мира», превратили страждущих спасения людей в русалок. Так появился народ воды. И предки.
— Предки?
— Те, кто не смог обратиться. Они замерли на века.
Ру замолчал. Марина с печалью осматривала картины.
— А что было потом?
— Потом те, кто были согнаны в хлевы для откорма, от отчаянья стали развивать магию леса и огня. Они приручили драконов и поднялись в воздух. Несколько тысячелетий шла кровопролитная борьба за право существования на Овинге. Развивалась магия. Они так и не простили народ воды. Нашелся маг, который овладел всеми четырьмя видами магии: жизни, смерти, воды и огня. Он провел обряд Единства, победил темного властителя и стал первым королем Аравилата, Зеницей Единства.