Смертницы

Герритсен Тесс

— В данном случае, госпожа Фосси, Бог подает не тому, кто рано встает. А тому, кто вежлив. — Она отвернулась и направилась к зданию. Репортер из «Трибьюн» последовал за ней.

Ее секретарь Луиза говорила по телефону. Зажав трубку рукой, она шепнула Мауре с оттенком отчаяния в голосе:

— Телефон не смолкает. Что им говорить?

Маура положила перед ней на стол копию своего заявления.

— Отправляй всем по факсу.

— Это все, что мне нужно делать?

— Не соединяй меня ни с кем из журналистов. Я согласилась поговорить с господином Лукасом и больше ни с кем. Я не буду давать других интервью.

Луиза окинула взглядом репортера, и по выражению ее лица нетрудно было прочитать: «Я вижу, вы выбрали самого симпатичного».

— Это не займет много времени, — сказала Маура.

Она провела Лукаса в свой кабинет и закрыла дверь. Указала ему на стул.

— Спасибо, что согласились побеседовать со мной, — поблагодарил ее журналист.

— Там, на улице, меня не раздражали только вы.

— Но это не значит, что я вообще не вызываю раздражения.

Она слегка улыбнулась этому замечанию.

— Это всего лишь стратегия самовыживания, — объяснила она. — Может, если я дам вам интервью, добычей для них станете именно вы. Они оставят меня в покое и начнут преследовать вас.

— Боюсь, это не сработает. Они все равно от вас не отстанут.

— Есть столько всего интересного, о чем вы могли бы написать, господин Лукас. Почему вы выбрали именно эту историю?

— Потому что она затрагивает наше подсознание. Пробуждает самые худшие страхи. Ведь каждому приходит в голову мысль о том, что он тоже может оказаться в подобной ситуации. Когда его, живого, примут за мертвого. Или, того хуже, похоронят заживо. Согласитесь, такие случаи бывали.

Она кивнула.

— Да, история сохранила несколько документальных свидетельств. Но эти случаи имели место еще до того, как изобрели бальзамирование.

— А пробуждение в моргах? Это ведь не далекая история. Я выяснил, что за последние годы было несколько случаев.

Она заколебалась.

— Да, возможно.

— И чаще, чем публика может себе представить. — Он достал блокнот и принялся листать страницы. — Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год, Нью-Йорк. Мужчина лежит на секционном столе. Патологоанатом берется за скальпель и уже собирается сделать первый надрез, когда труп вдруг просыпается и хватает врача за горло. Врач падает замертво от разрыва сердца. — Лукас взглянул на нее. — Вам известен этот случай?

— Вы ухватились за самый сенсационный пример.

— Но это правда. Разве нет?

Она вздохнула.

— Да. Этот случай мне известен.

Журналист перевернул страницу.

— Спрингфилд, Огайо, тысяча девятьсот восемьдесят девятый год. Женщину в доме престарелых признают умершей и перевозят в морг похоронного бюро. Она лежит на столе, а работник похоронного бюро готовит ее к похоронам. Вдруг труп начинает говорить.

— Похоже, вы хорошо подготовились.

— В самом деле, эта тема меня очень волнует. — Он пролистал свой блокнот. — Вчера ночью я составил целый список. Девочка в Южной Дакоте очнулась в открытом гробу. Мужчина в ДеМойне ожил при вскрытии грудной клетки. Только тогда патологоанатом вдруг осознал, что сердце еще бьется. — Лукас посмотрел на Мауру. — Это не городские легенды. Это документально подтвержденные факты, и их немало.

— Послушайте, я не утверждаю, что таких случаев не было. Глупо отрицать очевидное. Да, трупы просыпались в моргах. При вскрытии старых могил обнаруживали, что крышка гроба исцарапана изнутри. Люди настолько напуганы, что некоторые производители гробов уже оборудуют свою продукцию датчиками вызова помощи. На случай, если кого-нибудь решат похоронить живым.

— Звучит ободряюще.

— Да, такое может произойти. Я уверена, вы слышали теорию о Христе. Что распятие Христа на самом деле не было распятием. А классическим примером погребения заживо.

— Почему же так сложно определить, мертв человек или нет? Разве это не очевидно?

— Иногда нет. Люди, подвергшиеся переохлаждению или, скажем, утонувшие в холодной воде, могут выглядеть мертвыми. Нашу неизвестную нашли в холодной воде. И к тому же есть определенные препараты, которые маскируют признаки жизни и затрудняют обнаружение дыхания и пульса.

— Как в «Ромео и Джульетте». Джульетта выпила какое-то зелье, чтобы выглядеть мертвой.

— Да. Я не знаю, что это было за зелье, но сценарий вполне правдоподобный.

— И какие препараты могут вызвать подобный эффект?

— Например, барбитураты. Они подавляют дыхание, и трудно определить, дышит ли человек.

— Именно это и выявил анализ на токсины, который сделали нашей незнакомке? Следы фенобарбитала.

Она нахмурилась.

— Откуда вы это узнали?

— Из проверенных источников. Но ведь это правда, так ведь?

— Без комментариев.

— Она лечилась у психиатра? Почему у нее передозировка фенобарбитала?

— Мы не знаем даже имени этой женщины, не говоря уже об истории ее болезни.

Некоторое время репортер изучающе глядел на Мауру, и от его пристального взгляда ей было не по себе. Зря я согласилась на это интервью, подумала она. Еще совсем недавно Питер Лукас производил впечатление вежливого и серьезного журналиста — как раз такого, кто отнесся бы к этой истории с должным уважением. Но характер его вопросов ей не нравился. Он пришел на эту встречу, хорошо подготовленный и подкованный как раз в тех деталях, углубляться в которые ей совсем не хотелось: именно эти детали могли привлечь внимание широкой публики.

— Я так понимаю, эту женщину достали из вод залива Хингхэм вчера утром, — продолжал он. — Первой на вызов откликнулась служба спасения Уэймаута.

— Совершенно верно.

— Почему на место не пригласили судмедэксперта?

— У нас нет столько людей, чтобы выезжать на каждое место происшествия. К тому же это случилось в Уэймауте, да и не было никаких очевидных признаков убийства.

— Так решила полиция штата?

— Их детектив подумал, что, скорее всего, произошел несчастный случай.