Смертник
Шрифт:
Ника не сдержала вздоха облегчения, стоило ей увидеть поднятую руку проводника. Только тогда девушка выглянула у него из-за спины. До этого она в прямом смысле шла след в след, ступая в дырки, оставленные его ботинками и еще не успевшие затянуться.
Туман раздвинулся. Посреди болота вырос сравнительно сухой остров, покрытый пучками остролистой осоки и стволами тонких деревьев, лишенных листвы.
– Привал, – негромко скомандовал Грек и первым сел на траву.
Ника не заставила просить себя дважды. Она села и вытянула вперед ноги. Ныло содранное бедро. Теперь, после трехчасового перехода, давало о себе знать и колено.
– Не понимаю. – Макс прожевал
От неожиданности Ника вздрогнула и уставилась на Макса. Он продолжал обычную болтовню, ни на кого не обращая внимания. Складывалось впечатление, что и в ответах парень особенно не нуждался, а говорил ради того, чтобы лишний раз послушать, как звучат его мысли вслух. Если бы Грек страдал таким же недержанием речи, то при его опыте весь поход в Зону превратился бы в одну нескончаемую лекцию.
– Не каркай, – запоздало отмахнулся проводник, потом открыл аптечку, забросил в рот несколько таблеток и запил их водой.
– Я не каркаю, – сказал Макс. – Просто интересно самому сделать вывод, а не принимать на веру все эти сталкерские басни. В принципе, если подвести первые итоги, что мы имеем? Да, в Зоне есть аномалии. Гравиконцентраты, вакуумные ямы – не отрицаю. Откуда что взялось – отдельный вопрос. Что у нас дальше? Та деревня с изуродованными телами, в которой якобы водятся живодеры? Не знаю, не видел. То, что там случилось, вполне может быть делом рук обыкновенных бандитов. Или тех же убогих, например, окончательно сошедших с ума. Хозяин Зоны… да, я видел огромного человека с белым изуродованным лицом. Вполне возможно, мутанта. Но относительно всех этих свойств, которыми он обладает, мне сказать нечего. Теперь что касается зомби. С давних пор подобные случаи ученые пытаются обосновать с научной позиции. Вполне возможно, лет через десять они объяснят, что за энергия позволяет мертвецам осуществлять чисто двигательные функции…
«Хороший парень Макс, – думала девушка. – Я наверняка не смогла бы болтать, будь у меня прострелена рука. Возможно, именно этим трепом он пытается заглушить боль. Вон, раненую руку никак не может устроить. Болит, конечно».
Вчера у автобусной остановки они разговорились. Впрочем, делал это скорее Макс, она большей частью молчала. Интересный парень, университет закончил. Ника, правда, так и не догадалась спросить, какой именно. Имеет ли это значение, если завтра, максимум послезавтра они расстанутся и каждый пойдет своей дорогой? Ни капли сожаления по этому поводу Ника не испытывала. Кто знает, может, и доведется им встретиться? Грек, как бы много он на себя ни брал, – отличный мужик. Чем-то напоминает военрука. Тот тоже строил из себя строгого и принципиального, а когда она пришла прощаться, руки у него дрожали от волнения. Макс – тоже ничего. Сюда вот пришел, хочет книжку правдивую про Зону написать. Вчера проговорился: и название, дескать, у него есть – «Мертвая Зона». Теперь, когда она узнала его чуть ближе, ей вполне верилось, что он доведет свою идею до конца. С его-то феноменальным упрямством и хорошо подвешенным языком!..
Что же касалось Краба, Нике не хотелось бы строить из себя предсказательницу, но, скорее всего, парню не пережить этой экскурсии. Что-то нехорошее мелькает в глазах у проводника, когда он смотрит на Краба. Тот подлец и трус, никто не спорит, но отдавать его на закланье в качестве жертвы… Во всяком случае, не ей решать. Красавчик не раз рассказывал девушке страшные истории о том, для чего иные проводники берут с собой новичков. Еще вчера Ника не взялась бы точно утверждать, что участь «отмычки» уготована именно Крабу. Почему, например, не Максу? Или не ей? Сегодня Нике хотелось верить, что Грек умеет быть благодарным. Очень хотелось.
Макс продолжал свой негромкий монолог. Его давно никто не слушал. Проводник отдыхал, прислонившись головой к дереву. Краб молчал, уставившись в одну точку.
– Заткнись! – внезапно прошипел Грек, и Макс замолчал на полуслове.
Ника прислушалась. Неясный звук, задушенный туманом, долетел до нее. Он ничем не напоминал те ахи и вздохи, которые она слышала утром. Спустя минут пятнадцать трудно поддающийся определению шум оформился в нечто вполне узнаваемое. Четкие размеренные шаги приближались. Они были уверенными, как будто идущий человек имел перед собой цель и двигался к ней, не сбиваясь с темпа.
– Догнал-таки и не заблудился, – с досадой проворчал Грек и взял в руки оружие.
– Думаешь, это тот убогий? – прошептал Макс, но проводник не снизошел до ответа, лишь тихо сказал:
– Береженого и Зона сбережет. Макс, в кусты, живо! Очкарик, возьми левее. Ты, Краб… – Он не успел закончить.
– Не вздумай начать стрельбу. Слышишь? Свои. – Эти слова пробились сквозь плотный туман и долетели до острова.
Грек, не скрывая облегчения, улыбнулся и негромко отозвался:
– Что я могу еще сказать? Ты, как всегда, вовремя, Док.
Прошло еще несколько томительных минут, прежде чем из тумана выступил высокий человек. Длинный плащ скрывал фигуру, а капюшон – лицо. Ника ухитрилась разглядеть лишь глаза, когда Док подавал проводнику руку для приветствия.
Словно для того чтобы девушка не мучилась, Док сбросил капюшон. Узкое худощавое лицо, длинные волосы, зачесанные назад. Прямой нос, упрямо сжатые губы, окруженные усами и бородой, выступающей клином. Не стар и не молод. Около сорока, может, чуть больше. Взгляд уверенного в себе человека. Только набрякшие красноватые веки выдают смертельную усталость.
Ника никогда не видела его воочию, но узнала сразу. Трудно было спутать этот низко поставленный голос, да и прозвище Док – единственное в своем роде. Пожалуй, и сам доктор тоже был личностью известной, легендарной в Зоне. Именно он, как говорил Красавчик, после того страшного случая накладывал ей швы на свежую рану. При мысли о том, что Док знает ее не с той стороны, с какой ей хотелось бы, краска бросилась Нике в лицо. Ему достаточно было показать на нее пальцем, и еще неизвестно, как поведут себя участники экскурсии. Оставалось надеяться на то, что у Дока пациентов за год сменился целый воз и маленькая тележка и он вряд ли помнит ее в лицо. Вполне возможно, что как раз на лицо, как на деталь, не представляющую опасности для жизни, Док и не обратил внимания. Особенно если учесть тот факт, что и разбито оно было до неузнаваемости.
– Рад видеть тебя, Грек. Живым. – Док окинул оценивающим взглядом повязку на голове проводника, выглядывающую из-под шапки, вскользь глянул на Макса, несколько задержался, рассматривая Краба, и вдруг решительно и надолго остановился на ее лице. Тонкие брови сошлись у переносицы.
«Все, – решила Ника. – Сейчас начнется канитель. Женщина в Зоне – как можно! На святое покусилась! Вот от кого, оказывается, все несчастья! Гнать ее отсюда, пусть сама выбирается, обманщица подлая!»
Девушка внутренне собралась, ожидая скандала. Однако Док выдавать ее не торопился, если и узнал.