Смертник
Шрифт:
– На дороге что делаешь, да еще в такой дождь?
Каждый раз один и тот же вопрос. Почему она не спрашивает у них, мол, что, дорогой, везешь ты в своей фуре и на сколько тугриков это потянет?
– Так получилось, – отмахнулась Ника.
Ей лень было выдумать всякие душераздирающие истории, которыми она развлекала водителей поначалу. После промозглой сырости поздней весны тепло в кабине расслабляло.
– Милый, что ли, бросил? – предложил свою версию парень.
– Бросил, – согласилась она.
– Забей.
– Уже.
Монотонно работающие дворники успокаивали. Девушку потянуло в сон. Дорога то забиралась вверх, то заманивала в низину. Омытые дождем, за стеклом мелькали столбы.
– Опа! Какие люди! Бугай, у нас девушка, а ты молчишь!
Из-за шторы, отделяющей сиденья от спальника, как снег на голову свалился еще один парень. Клетчатая рубаха распахнулась до пупа, глаза блестели. Нижняя челюсть, чуть выступающая вперед, придавала его лицу, усыпанному веснушками, грозное выражение. Несмотря на то что он улыбался.
Парень втиснулся между ней и дверцей, и девушке пришлось подвинуться ближе к водителю. Она посмотрела на попутчика и отвернулась. Он не понравился ей. Особенно беспокоило ее несоответствие между доброжелательной улыбкой и ледяным взглядом. От таких глаз хотелось бежать.
Девушка доподлинно знала, что произойдет дальше. За время, проведенное в дороге, она повидала всякого и всяких.
Сначала последует выходная ария Трубадура «Отчего такая девушка – и не моя?». Потом дуэт исполнит русскую народную песню «Выпьем, девушка, где же кружка?». Затем будет объявлен антракт с конкретным предложением «А не перепихнуться ли нам за шторкой?» – на которое будет получен такой же четкий ответ.
А закончится все плохо. Финал спектакля целиком и полностью зависит от воспитания исполнителей главных ролей. После кратковременного знакомства горячее расставание может пройти безболезненно. Водитель остановит машину, бросит напоследок: «Шляются тут всякие!» – и дождется, пока она сойдет на обочину.
Второй вариант не такой безобидный. Основательно облапив ее и натолкнувшись на веский аргумент, прилагающийся к решительному отказу, Нику тоже оставят на дороге. Только приложат чуть больше усилий, чтобы вышвырнуть ее за шкирку. Вынос тела будет сопровождаться соответствующими словами, пусть короткими, но произнесенными от души.
Веский аргумент лежал в кармане куртки. Действовал он безотказно. Достаточно было нажать на кнопку, и вперед выскакивало лезвие. Жаль, что нельзя было выпросить у Василия Петровича автомат, тот самый, тяжесть которого еще помнили ее руки. Ну не положено у нас в стране шастать по дорогам с оружием в руках! Ника не смогла удержаться от искушения вообразить себя стоящей у обочины дороги с автоматом наперевес. Картинка получилась настолько яркой, что девушка не сдержала улыбки.
– Я ж говорю, Бугай, она свой человек! – Парень в клетчатой рубахе тотчас прицепился к ее улыбке. – Компанейская девчонка! У меня тоже такая была. Молчаливая, да, а в постели такое вытворяла, что…
– Ладно тебе, Моня, – сказал водитель, обернувшись. – Девушку смущаешь.
– Какую? Вот эту? Она сама кого хочешь смутит. Правду я говорю? – Моня подмигнул ей левым глазом.
Девушка молчала, не отрывая глаз от лобового стекла. Дворники мерно отсчитывали время.
– А не страшно по дорогам одной? Типа не обижают? – Моня положил руку на сиденье, потом обнял Нику за плечи.
Она шумно вздохнула. Пора было действовать. Незачем доводить озабоченных мужиков до белого каления.
– Что ты пристал к девушке, Моня? Не видишь, она замерзла. Сначала предложи ей для согрева, а потом разговоры за жизнь начинай.
– Черт! – Моня стукнул себя по лбу. – Ну я и дурак.
Он полез в бардачок. Дожидаться, пока на свет явится бутылка, девушка не стала.
– Ребята, я не буду пить.
– Да перестань, за знакомство. – Моня заговорщически подмигнул. – И я с тобой рюмашку хлопну.
– Останови машину, – попросила Ника водителя. – Мне надо.
Бугай усмехнулся. Не снижая скорости, машина проскочила очередной перекресток.
– Не умеешь ты девушку уговаривать. – Бугай покачал головой.
– Это я-то? Сейчас ты увидишь, как я не умею. – Моня положил тяжелую руку ей на колено. – Нормальная вроде девчонка. Какого… ты ломаешься? Хлопни рюмашку. Типа все по-другому будет. Давай.
Как бы невзначай парень сжал ее правую руку, лежащую на колене.
– Мальчики, я не буду пить. Настроения нет. Останови машину. К сожалению, имени твоего не знаю…
– Как это ты не знаешь? – удивился Моня. – А Бугай типа тебе уже не имя?
– Хорошо, пусть будет Бугай. – Девушка незаметно убрала левую руку в карман и нащупала рукоять ножа. – Останови машину. Я же сказала, мне надо.
В тот момент, когда Ника собралась было проявить твердость характера, случилась неожиданность, к которой она оказалась не готова.
– Чего вы с ней возитесь? – раздался над головой прокуренный голос.
Ника и предположить не могла, что на лежаке, за шторкой, мог скрываться еще кто-то!
Девушка так и не успела оглянуться. Крепкие руки сжали ей горло. Вместо того чтобы вынуть нож, она попробовала отцепить пальцы, сдавившие шею.
– Пусти, – прошипела Ника.
– Легче, Горыныч. – Бугай не отрывал глаз от дороги. – Шею ей не сломай.
– Сломаю. И что? – кряхтя, отозвался Горыныч, с трудом втягивая ее брыкающееся тело на лежак. – Кому на фиг нужна эта лярва?
– Нет, ты аккуратней. – Моня хохотнул. – Я не люблю мертвяков… того…
Он что-то говорил – Ника его не слышала. Горыныч навалился на нее, дыша в лицо перегаром. Одной рукой он закрыл ей рот, другой расстегивал кнопку на брюках. Девушка пинала его в живот, но без замаха удары получались смазанными. Горыныч шумно дышал. Широкой ладони хватило на то, чтобы закрыть ей не только рот, но и нос.