Смертник
Шрифт:
Красавчик повернулся и пошел к выходу.
– Не ходи на Припять, сталкер. Там… там тебя ждет смерть. Не ходи.
Тогда Красавчик не выдержал. Он не пожалел ни патрона, ни времени. Потому что с детства ненавидел предсказателей. Он вынул пистолет ТТ, снял предохранитель и выстрелил человеку в голову.
Входное отверстие – маленькая дырка с обугленными краями. Зато мозги, растекшиеся по стене, сомнений не оставили. Все было кончено. Да и чего, собственно, он ожидал от мутанта? Обладай этот тип способностями перерожденца, вряд ли позволил бы над собой издеваться.
Красавчик
Грек
Сбитые ветром хвойные ветви шуршали под ногами. Бывший ельник протыкал низкое небо кольями стволов, оставшихся без ветвей. Сухие жерди с заточенными вершинами торчали, как заготовки для будущих жертв живодера.
Пора было подумать о привале, но Грек гнал тройку дальше. Об отдыхе можно мечтать, когда впереди ждет относительно безопасный участок пути, а не наоборот.
Вскоре они вышли на заброшенное шоссе, от которого до кладбища старой техники было рукой подать. Асфальт, просевший со временем, крестили глубокие трещины. Молодая поросль ломала старый бетон, как сухое печенье. Получив место под солнцем, тонкие прутья будущих деревьев гнулись, вместо того чтобы тянуться к нему ветвями. Шоссе было как ковром покрыто вполне взрослыми деревьями. Они стелились по земле, цепляясь за трещины острыми колючками.
На обочине дороги, вгрызаясь бетонными плитами в сухую землю, стояла покосившаяся автобусная остановка. В паре десятков метров от нее на боку лежал автобус, проржавевший насквозь. Шины давно сгнили, в ржавые диски зачем-то были вставлены искусственные цветы. Такое единство лишний раз подтверждало, что круг замкнулся. Некому и нечего здесь ждать.
Метрах в десяти от автобуса Грек приказал новичкам остановиться. Вести за собой на разведку тройку не имело смысла. Если у свалки засели мародеры, необученные юнцы не помогут, а скорее навредят. Грек рассчитывал взять левее и выйти на опушку леса. А оттуда свалка видна… Добавить «как на ладони» было бы преувеличением. Свалка просто видна. Для того чтобы сделать правильный вывод, большой простор для обзора и не требовался. Пытливому уму довольно будет и незначительных деталей. Хватило же Греку предупреждения с живодерами, лишний раз подтвердившего избитую истину: принимать бой нужно лишь тогда, когда ничего другого не остается. Пока он вправе решать, когда и с кем начинать военные действия, и не позволит каким-то там мародерам навязывать свои правила игры.
– За старшего остается Очкарик. С места не сходить. Я вернусь через полчаса, максимум через час… – Проводник не договорил.
– Подожди, Грек, – перебил его Макс. – А если… мне не хочется, конечно, об этом думать, но если ты не вернешься и через два часа, то…
– Если я не вернусь к вечеру, сынок, то можете устраиваться тут на вечное поселение, – мягко сказал Грек. – Видишь автобус? Как жилье на первое время сойдет.
– Я серьезно, Грек.
– Я тоже. Можно сесть и отдохнуть, пока меня не будет. Но ухо держать востро. Вопросы есть? – Проводник дождался, пока Макс утвердительно
Грек хотел было уходить, но краем глаза заметил живчика, нацелившегося на легкую добычу. Если он в Максе не ошибся, то примерно представлял себе, кому по идее выпала роль стать лакомым кусочком.
– Я сказал, можно сесть. – Грек улыбнулся.
Случилось так, как он и предполагал. Оглянувшись по сторонам в поисках того, чем можно воспользоваться, любитель уюта прямиком направился к живчику, дружелюбно укрытому мягким ковром из ярко-зеленых листочков. Кочку, значит, подходящую нашел себе этот Макс.
– Стоять, – негромко приказал Грек, с удовольствием отмечая, как, несмотря ни на что, Макс замер с поднятой ногой, не доходя каких-нибудь полшага до кочки.
Нет, не ошибся он в Максе – в голове идеи вроде правильные, а для Зоны человек конченый. Не будешь же за ним как за малым дитем ходить. Туда ногу поставь, здесь лужа, смотри, обходи аккуратно. Если у Краба чутье отсутствует, он хотя бы делает все с оглядкой, десять раз подумает, куда ногу ставить. А этот…
Того, кто сам в петлю лезет, спасти, как правило, невозможно, все равно найдет способ отправиться на тот свет.
Грек поднял камень поувесистей и с замахом бросил в гостеприимную кочку. Хитрая тварь почуяла колебание воздуха и, не дожидаясь, пока камень коснется листвы, раззявила зубастую пасть. В мгновенье ока камень, растертый железными челюстями в крошку, исчез в ненасытной глотке. Судя по всему, усиленное питание твари не понравилось. Трогательные листочки втянулись внутрь, нечто похожее на огромного ежа вырвало из земли многочисленные лапы и без лишней суеты скрылось в густых зарослях кустарника.
– Не будет с тебя толку, сынок. – Грек покачал головой. – Самое дорогое, что у тебя осталось, и то не можешь устроить по-человечески.
– Я вообще не знаю, как вы тут во всем этом разбираетесь! – внезапно окрысился Макс. – Как вообще одно от другого можно отличить? Холмик и холмик был – ничего страшного!
На побелевшем от пережитого страха лице ярко горели глаза, полные праведного гнева.
– Вот именно, что не знаешь. Умника из себя строишь, а некоторые, перед тем как идти в Зону, книжки разные читают, информацию в голову складывают, чтобы не страдало то, что собрался на кочку посадить. Или, во всяком случае, с людьми знающими общаются. Не на прогулку сюда ходят, сынок. Но, сдается мне, ты так этого и не поймешь.
– Читал я, читал! И с людьми разговаривал. Столько всего плетут про эту Зону, что не знаешь, где правда, а где ложь!
– Скажу тебе самое главное, сынок. Все, что ты слышал о Зоне, – все правда.
– Все? – тупо переспросил Макс.
– Все. – Грек подтвердил это слово кивком, потом негромко позвал: – Очкарик!.. Ты почему на кочку не сел? Она ведь ближе к тебе стояла.
– Не знаю. – Очкарик тяжело вздохнул. – Она… эта кочка, как бы сказать, ровная какая-то была, как будто кто-то специально ее подстригал. Мне показалось, – он замялся, – как будто живое старается неживым прикинуться.