Смертоцвет
Шрифт:
— Ну, уж как бы там ни было, а я после отбоя сразу в кабак Великолукского, — произнес Герман, положив ноги на стол. — Ресторана приличного здесь нет, а в Тверь ехать недосуг. Однако же и отбивные у него приличные, да и вино. Ну, а потом по обстоятельствам, может быть, к мадам Зайонц. Говорят, у нее новые девочки. Вы со мной, а, поручик?
— В кабак — это пожалуй, — эльф кивнул. — А от мадам Зайонц воздержусь. В прошлый раз туда явились какие-то приказчики, устроили драку. Что хорошего? А потом на меня там пыталась залезть какая-то пропитая мамзель с истекшим сроком годности. Обещала большую скидку, но, между нами говоря,
— Это оттого, что вы, эльфы, долго живете, — ответил Герман. — От этого у вас холодность и равнодушие — вам некуда спешить. Вы все время думаете, что все в жизни успеете. А человек — он как пчела. Ему за короткую жизнь нужно непременно собрать нектар с каждого цветка на жизненном поле.
— Гонорею вы соберете с этакого цветка, и больше ничего, — Рождествин поморщился.
— Конечно, нужна разборчивость, — согласился с ним Герман. — И вообще, чрезмерное увлечение грубыми страстями выдает человека примитивного, неспособного высоким порывам. Однако же иногда… все-таки, мы, поручик, не ангелы, и даже не эльфы. Ну, в смысле, я не эльф. Так что иногда…
— Интересно было бы посмотреть, как госпожа Ермолова взглянула бы на это ваше «иногда», — ухмыльнулся Рождествин.
И надо же было такому случиться, что в ту же секунду, как только он это произнес, кто-то быстро загрохотал сапогами по лестнице, а затем дверь кабинета отворилась, и в ней показалась озабоченная физиономия корнета Вихрова.
— Ваше благородие… — произнес он торопливо.
— Неужто в самом деле убийство? — спросил Герман.
— Никак нет… ее высокоблагородие… господин подполковник… в смысле, госпожа… подполковничиха… то есть, я хотел сказать…
Но корнет не успел закончить свой доклад, так как его отстранила изящная ладонь в белой форменной перчатке.
— Боже, как у вас тут накурено, — произнесла, поморщившись, Таня. — И мундир у вас, поручик, расстегнут. Превращаетесь тут в какую-то провинциальную калошу. Корнет, вы можете возвращаться к своим обязанностям, я вас не задерживаю.
Герман вскочил и машинально застегнул пуговицу. Он хотел тут же заключить подполковника Ермолову в объятья, но поостерегся, так что ограничился тем, что бросился навстречу и сжал ей руку. Она же кинула на стол кожаную папку с документами и огляделась.
— О, мадемуазель, добро пожаловать в наш скромный уголок, — галантно осклабился Рождествин. — Мы здесь, знаете, по-простому, по-гусарски. Вас не ждали совсем.
— Ваше счастье, что это я, а не инспектор… устроили тут… — она демонстративно стала разгонять клубы табачного дыма ладонью.
— Как дела в столице? — спросил ее Герман, усаживая на тот из имеющихся стульев, что шатался менее других, и раскрыв окно.
— Все так же, — ответила она. — Поклон вам тут всем от князя. Просил вас успокоить: дело об измене окончательно закрыто, фон Корен под арестом по обвинению в превышении полномочий и растрате. Растрата, кстати, реальная: он мешок денег раздал агентам в обход отчетности, ну, и к его собственным рукам наверняка что-то прилипло. Будет суд. Если все пройдет гладко, то вас со временем можно будет перевести в Петербург или в Москву, по обстоятельствам. Конечно, сперва
— Скучаем, мадемуазель, — произнес Рождествин. — Особенно вот поручик скучает без ваших восхитительных глаз, так как солнце в вашем лице редко заглядывает в убогую келью монаха.
— Да уж я знаю, какие вы монахи, — Таня ухмыльнулась. — Тут, поди, ни одного публичного дома не проинспектированного вами не осталось.
— Да он на весь город всего один, да и тот… — начал, было, Герман, но едва Таня иронично приподняла бровь, сразу запнулся.
— Мне по службе полагается знать, — произнес он. — Инструкция предписывает осуществлять надзор за всеми заведениями, которые могут представлять опасность для общественной нравственности и служить местом сбора антигосударственных элементов.
— Это, сдается мне, ваш любимый пункт инструкции, — Таня иронично хмыкнула. — Будь ваша воля, вы бы только его целыми днями и выполняли.
— Вы к нам несправедливы, мадемуазель, — произнес Рождествин. — Мы с поручиком изо всех сил стараемся быть полезными, но разве это наша беда, что на столь скромном поприще…
— Ладно, ладно, — Таня примирительно взмахнула руками. — Будет вам поприще поинтереснее. Я, собственно, за этим сюда и приехала.
— Только за этим? — с некоторым скепсисом в голосе спросил Герман.
— Поручик, вы не оставите нас ненадолго? — спросила она, повернувшись к Рождествину.
— Разумеется, мадемуазель, — ответил тот, слегка ухмыльнувшись и игриво кивнул ей.
— Вот этого я не люблю, — Таня слегка сморщила нос. — Во-первых, я вам не мадемуазель, а «ваше высокоблагородие». Вы все, я смотрю, слегка распустились здесь.
С этими словами она укоризненно взглянула на стоящую возле стола бутылку.
— Во-вторых, не надо вот этих слащавых улыбочек, пожалуйста, поручик, — продолжила она. — Я приехала с Германом Сергеевичем поговорить по важному делу.
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие, — эльф мгновенно принял серьезное выражение лица, вытянулся в струнку, кивнул и покинул кабинет.
Едва тот вышел, как Герман тут же подскочил к ней и обхватил за талию, но она на удивление ловко вывернулась и отстранилась.
— Э, нет, поручик! Насчет важного дела я не шучу, между прочим!
— Потом все важные дела, — отмахнулся Герман. — Я же тебя два месяца не видал!
— Нет, нет и нет! — ответила Таня, запахивая платье, которое он в такое короткое время успел расстегнуть. — Нечего, с ума сошел, прическа же, прекрати немедленно это изнасилование, ты на службе!
— Вот именно! На службе и в собственном кабинете! Самое место!
— Сейчас как войдет сюда твой подчиненный! Какой у тебя авторитет будет после этого?
— Огромный!
— Ну, все, перестань! Ладно. Одним словом, я действительно по делу. Ты, я смотрю, здесь освоился уже, — она невольно понизила голос. — Так что сегодня получаешь первое поручение от князя Оболенского. Ну, сам понимаешь.
— Слушай, я давно хотел этот вопрос обсудить, — проговорил Герман. — Я, конечно, тогда на все согласился, куда мне было деваться? Однако мне не нравится, что ко мне теперь можно вот так приехать и отдавать приказы… не связанные со службой. Вы там плетете какой-то заговор, а я даже не знаю, в чем он, собственно, состоит, и какая роль в нем мне отведена. А кроме того…