Смертоносный груз «Гильдеборг»
Шрифт:
— Что, в самом деле невозможно? Получите двойной гонорар, если понравитесь.
У нее были холодные руки и нежная шелковистая кожа.
— Ладно, потом отвезу вас обратно, — сказала она тихо и пошла к машине. Недолго она колебалась. — Сядьте лучше сзади…
Я рухнул на сиденье. Автомат отключился. Я был измучен, руки у меня тряслись. Пришлось стиснуть зубы, чтобы они не стучали. Гледис осторожно развернула машину, включила ближний свет, и мы поехали сквозь мрачный лесной туннель, в город.
Где мы допустили ошибку, как случилось, что Гут — мертв, как это могло случиться? Как мне теперь быть, что одному, без него, делать? Огромные выкатившиеся глаза смотрели мне в лицо. Не было ли в крови удостоверение? Не запачканы ли у меня в крови руки? Надо было о чем-то говорить, завязывать разговор, изображать интерес… но я не был способен выдавить из себя ни слова.
Мне необходимо выиграть время, я должен выиграть время во что бы то ни стало, а потом позвонить в посольство.
Нет!
Только не допустить еще одну ошибку, прежде надо все обдумать! Сейчас я не способен рассуждать трезво. Если получится, останусь у нее до утра, потом увидим. Гут — мертв! Я не мог поверить, не мог с этим смириться. Я должен пробудиться от этого сна, это не может быть правдой. На глаза навернулись слезы. Я вонзил ногти в ладони и прикусил губу.
"Опомнись, ты, сумасшедший, опомнись! — шептал раздраженно Гут. — Дело идет о жизни. Все поставлено на карту!"
Я глубоко вздохнул. Бежать! Выскочить и бежать! Блеск глаз в зеркальце заднего обзора. Она наблюдала за мной. Я даже не заметил, когда мы выехали из леса. Кругом была абсолютная темнота, лишь вдалеке ореол сияния над городом.
— Вам нехорошо, господин? — спросила она вежливо. — Нужно ехать медленней?
Все осталось позади. Прекрасный сверкающий день, полный надежды и уверенности. Фрейлейн Виселер и стая слуг. Апартаменты, в каких я никогда не жил. Но с утра не знаешь, что ждет тебя вечером. Гут на мраморном полу с размозженной головой… Где мы сделали ошибку? Все же они шли наверняка…
— Все в порядке, — снова включился мой автомат. — Беспокоит барабанная перепонка, еще в самолете прихватило. Мы резко приземлялись.
— Я люблю поговорить с людьми из Европы, там другая жизнь. Что вы думаете об апартеиде, госпoдин? Вы слышали об этом что-нибудь?
Ради бога, только никаких дискуссий, никаких деклараций, я не способен сосредоточиться, говорить пустые слова.
Они шли наверняка, должны были идти наверняка. Но это означает… В голове образовалась путаница из все тех же безнадежных вопросов. Что будет дальше? Что через час, через два, что завтра утром?
Меня оглушил визг полицейской сирены. Навстречу пронеслись две полицейские автомашины с ослепительно сверкающими мигалками.
Так, значит, его уже нашли, уже обнаружили! Полиция всегда повинуется слепо, если она получит приказ утопить меня в канале — быть мне на дне канала!
Глаза в зеркальце заднего обзора испытующе рассматривали меня. Я скривил губы. Вряд ли это было похоже на улыбку. А вдруг она начнет меня бояться? Мы проезжали окраину города. Резкий свет фонарей проникал в автомашину. Кольцевая дорога.
— Уже недалеко, через минуту будем там, — сказала она все тем же вежливым, ничего не означающим тоном. — Еще примерно пятнадцать минут в сторону сталелитейного завода «ИСКОР». Знаете это предприятие?
— Нет, я здесь впервые.
Мы опять выехали с освещенных улиц и погрузились в темноту. Я понял, что мы едем вокруг города. Объезжаем его с севера на юг.
Получили информацию! Я снова почувствовал тошноту. Ради бога, скорей бы уж мы были на месте, или меня начнет тошнить. Я опустил стекло и пытался глубоко дышать. Ее глаза снова впились в мое лицо.
— Но вам на самом деле нехорошо, господин…
— Да, прихватило немного.
Мы въезжали в другой квартал.
— Наше поселение, поселение для метисов, господин, — шептала она с ненавистью, — в самом отдаленном конце города.
Мне было все равно, что мне до расовых проблем, пусть только скорее остановится, Обветшалые одноэтажные бараки. Потом оживленный торговый проспект с толпами людей.
— Еще минутку…
Она проехала перекресток, и мы остановились перед старым многоэтажным жилым домом. Она погасила свет и мгновение неподвижно сидела. Тихо и пусто. Только глаза чужих окон глядели в темноту.
— Пойдемте, пожалуйста, только быстро, нас никто не должен видеть.
Мы прошли коридором, поднялись на второй этаж. Торопливый поворот ключа. Двери захлопнулись. Спасение, бегство в иной мир, в чужую незнакомую жизнь. Сон и надежда. Когда было предопределено, что мы здесь встретимся? Уже в момент зачатия? Или еще раньше? При сотворении мира?
Она включила свет.
Современная, уютно обставленная квартира. Образцовая чистота. Она деловито открыла дверь в спальню и принужденно улыбнулась. Теперь я, наконец, ясно видел ее необыкновенное чужеземное лицо со светлой кожей цвета кофе с молоком.
— Я хочу немного привести себя в порядок…
— Извините, мисс, — сказал я подавленно. Мне было все равно, что она об этом подумает. — Мне нужно немного отдохнуть. Можно остаться у вас до утра?
Я вынул из заднего кармана пачку двухрандовых банкнот и отсчитал двадцать. Это была большая сумма, но достаточно ли большая, чтобы она согласилась? Она молча смотрела на меня.
— Я хотел бы на минуту прилечь, у меня был трудный день, не обращайте на меня внимания.
Она взяла деньги и неуверенно перекладывала их из одной руки в другую.
— Не слишком ли это много, господин?
Я махнул рукой.
— Можно вам приготовить ужин?
— Спасибо, может быть, позднее. Мне хотелось только одного: чтобы она вышла, чтобы мне не нужно было говорить, чтобы я мог лечь в постель и все обдумать. Опомниться, снова все взвесить. Не говоря ни слова, она повернулась. Я закрыл за ней стеклянные двери, сбросил одежду, упал на кровать и натянул на голову одеяло.