Смесь бульдога с носорогом
Шрифт:
Бабка икнула и заткнулась, глядя на меня испуганными глазами. Я схватила ее за руку и потащила как тряпичную куклу за собой. Бабка не поспевала, хныкала и вопила. Я обернулась и коротко зыркнула нее. Бабка тут же припухла, а я по пути прихватила свой рюкзачок. Придя в Каморку, я не церемонясь усадила ее на стул и гневно сказала:
— Бабуля, дернешься — по стенке размажу! Чтоб пока я не скажу встать — сидела как мышка. Ты меня поняла???
— Поняла, доченька, как не понять, — зачастила она.
— Молча! — рявкнула я. Уж очень меня бабуся взбесила, себя от ярости я не помнила.
Из рюкзачка я достала Книгу, раскрыла ее и ощутила, как сила ворвалась в меня. Напитавшись, я медленно отложила ее в сторону, достала из рюкзачка все необходимое для ритуала, и начала колдовать. Первым делом я размашисто очертила углем круг около стула. Потом покрыла бабкину голову новым белым платком, сложила ее руки на коленях и зажгла свечу белого воска. Встав за спиной бабки, я медленно начала читать древнее старорусское заклинание.
На Окияне — море, на острове Буяне,
Плоский камень лежит,
На том камне атаман Кияш сидит.
За спиной его атаманша Кияша сидит
Я прошу их и молю их:
Соберите своих змей со всех волостей,
Братьев и сестер,
Сыновей и дочерей,
колдунов и чародеев,
нечистых сил и бесноватых духов,
скликните их, съаукните,
спросите их, допросите их,
Кто из них разум помутил?
Кто из них его подурил?
Кто на чистую сиду усадил?
Кто отнял здравие у рабы Агриппины?
Бабка в это время полуобернулась и завопила:
— Я хочу есть! Накорми меня !
Я, почти не прерываясь, слегка коснулась ее фризом и отчитывала дальше.
— Чем отняли ее здравие и ум?
На хлебе? На воде? На соли? На еде?
На земных плодах? На грязных водах?
На траве? На росе? На песке или на земле?
На ветре? На огне?
В постель ли подложили?
Кутьей ли обкормили?
Прошу вас, молю, атаман Кияш и
атаманша Кияша,
выгоньте дурноту из головной кости,
из серых мозгов, из — под темени,
с висков, с затыльни, со всех волосков.
Бог мой… Я расходовала очень много силы. Требовалось окутать бабку плотным коконом силы, пропитанной заклинанием, а бабка была немаленькая. А еще и заклинание длиннющее, я его почти две недели учила, оно четыре листа заняло в тетрадке. И все это время надо было следить, чтобы сила равномерно, без дыр покрывала бабку. Весьма некстати вспомнилось то, что в прошлый раз, когда я лечила сумасшествие, я его чуть было не перетянула. Но останавливаться было нельзя.
Когда я на третий раз отчитала бабку, от толстой белой свечи в моей руке остался жалкий огарок в пару сантиметров. И я устала как собака. Но я все же нашла силы перетащить бабульку на раскладушку и снять с нее фриз. Впрочем, с этим можно было не торопиться — она и так спала сном младенца. С удовлетворением я отметила цвет кокона — он стал призрачно — белым, значит все в порядке, сейчас заклинание впитывается в бабку и работает, перенастраивая ее глючные мозги.
После я не мешкая пошла в ванную и, расчесывая волосы, защитила себя от переноса болезни. Я не хотела быть сумасшедшей. Если честно, то я за то время пока проводила обряд, сто раз покаялась в этом, но отступить уже не могла. Остается только надеяться, что через недельку я не стану кукарекать и объявлять себя Великой Клеопатрой или фрейлиной Кодзайсё.
После этого я посмотрела на часы — было всего два дня, однако я плюнула на все, взяла в руки Библию ведьмы и пошла в спальню. Пришла пора подумать о мешке с баксами. Поэтому я улеглась в постельку восстанавливать силу и заснула, предварительно сунув Книгу под подушку. Интересно, почему все ведьмы держат их там?
Естественно, поспать мне не дали.
Телефон звонил и звонил, врываясь в мой сон. Прошло по крайней мере минут десять, пока я с тоской не осознала — придется встать и взять трубку.
— Да? — буркнула я нарушителю моего сна ничего не предвещающим хорошего голосом.
— Лиисонька, — рыдала трубка, — Лисонька…!
— Кто это? — опешила я.
— Это Алка, помнишь меня, Алка Кротова.
Алку я помнила — в детстве она постоянно успевала перед контрольной занять место со мной за партой раньше всех. Я всегда поощряла пороки и без слов давала списать всем нашим лентяям. Помню, как однажды после экзамена я встретила у школы свою подружку классом старше, мы поболтали и я, наконец, не выдержав, возмутилась «Слушай, Саблина, почему ты меня не спросишь, как я экзамен сдала?» «А чего спрашивать? — усмехнулась та. — Я только что ваших видела, они довольные и всем рассказывают, как удачно у тебя русский списали». В результате такой политики я как и ожидалось, здорово подгадила своим соученикам — что такое деепричастный оборот не знал никто, и слово «Девчонка» все дружно писали через «ё».
— Привет, Алка! — брякнула я. — Как дела?
— Можно я приеду? — тоскливо спросила она.
— Зачем? — насторожилась я. После того как я стала неплохо зарабатывать, люди наивно решили что я просто жажду раздать свои средства всем знакомым. На выпивон и вообще на поддержание штанов.
— По делу, — так же тоскливо сказала она.
— Если по делу, то мои услуги стоят дорого, подумай, надо ли тебе это, — сразу сказала я. Потому что другие наивные люди решили что я жажду работать на них бесплатно из — за того что мы: а) жили в одном дворе когда — то б) учились в одной школе когда — то в) они знают мою маму, они когда — то стояли со мной в очереди к зубному, катались на горке и т.д.